Слово «риск-ориентированный» – новое по форме, но не по сути. Оно пришло на замену приевшемуся «управление риском». Буквально «риск-ориентированный» означает ориентирование в жизненных опасностях. От их происхождения и специфики реализации зависят как способы их измерения (оценка риска), так и предупреждения (обеспечение безопасности). Упреждение опасностей – одна из главных функций для жизни в природе и в культуре. Не риск-ориентированная жизнедеятельность невозможна ни в джунглях, ни в обществе.
В СТУ на проектирование и строительство объекта «Реконструкция Завода СПГ. Причал отгрузки СПГ» приведен подраздел «Анализ риска причала отгрузки СПГ», в котором "принято допущение, что загрузочные трубопроводы СПГ, проложенные от резервуаров хранения СПГ до загрузочных рукавов на причале, а также сами загрузочные рукава на причале не моделировались, так как вклад в риск, вносимый таким оборудованием, незначителен по сравнению с остальным технологическим оборудованием на объекте".
Катастрофы в угольных шахтах нередко становятся медийным поводом для конъюнктурных заявлений. (Почти сразу после аварии на воркутинской шахте «Северная», где 25-28 февраля 2016 г. погибли 36 человек, свои заготовленные доводы опубликовал известный российский экономист Иноземцев В.Л. в характерной статье поставарийного жанра «Горный приговор»). В качестве подтверждающего тезиса широко используют сравнительные оценки ежегодного числа погибших на объем добычи. Уникальные групповые смертельные опасности крупных аварий плохо отражаются среднеотраслевыми потерями. Из их межстранового сравнения однозначного вывода о безопасности угледобычи сделать нельзя. Важно не абсолютное расхождение, а его изменение. Отставание Российской Федерации от США по удельной шахтерской смертности резко усилилось в 1990-х годах, а в последние 15 лет оно медленно сокращалось. Среднегодовые смертельные потери падают, а относительное число крупных аварий на шахтах растет на фоне быстрого снижения и последующей стагнации подземной добычи, закрытия наиболее опасных угольных шахт и сокращения рабочих мест. В России наблюдался рост опасностей крупных шахтных аварий на переходных этапах индустриализации и деиндустриализации.
Угольная промышленность – энергетическая база индустриальной цивилизации. В постиндустриальном переходе углепром всегда и под прицелом реформаторов и под защитой консерваторов. Самые острые аргументы обычно выкладываются непосредственно после трагических моментов групповой гибели людей на опасных производственных объектах. Почти сразу после аварии на воркутинской шахте «Северная», где 25-28 февраля 2016 г. погибли 36 человек, свои заготовленные доводы опубликовал известный российский экономист Иноземцев В.Л. в характерной статье поставарийного жанра «Горный приговор» (https://snob.ru/selected/entry/105199).
В этой емкой и разноплановой публикации российский экономист выступает больше как влиятельный идеолог постиндустриального общества с российской деиндустриальной спецификой. Любая крупная промышленная авария в кризисном постиндустриальном переходе почти всегда становится информационным поводом для атаки на «отсталые» институты индустриализма.
Этот достаточно распространенный вопрос почти всегда
встает «призраком гармонизации с евростандартами», как только начинается разработка вновь или
совершенствуется обслуживание существующих систем обеспечения промышленной безопасности. Важен это вопрос и при обосновании безопасности опасных производственных объектов. Общая
схема постановки и решения таких задач должна опираться на хорошо разработанный
аппарат системного анализа и синтеза сложных систем. В приложении к сфере
обеспечения промышленной безопасности модель решения проблемной ситуации
описывается так: ...
Драматическое явление «управления риском» становится интеллектуальной основой обеспечения безопасности отечественных техноландшафтов. Его природа не вполне понятна. Пока есть только гипотезы. Надо разбираться сообща. Современный анализ опасностей и оценка техногенного риска – признанный инструмент системного анализа в области обеспечения безопасности техносферы. Постмодернистское «управление риском» – это не ошибка системного анализа опасностей, а самостоятельный инструмент контроля над техногенными страхами обывателей. Заведомую путаницу вносит используемая в «управлении риском» околонаучая фразеология, типа «10-6». Скрытые же цели «управления риском» могут быть самыми различными, не обязательно злокачественными. Например, и в СССР и в последнее время в России не разжигается иррациональный ядерный страх, свойственный западному обывателю. Задача у нас стояла и стоит обратная - не допустить ползучей мистификации техногенных опасностей. Только здоровый и осознанный страх позволяет человеку верно определить источник и величину опасности, принять меры, которые ее снижают. В этом смысле действительно пора одуматься и заняться буквальным управлением риска – отремонтировать искаженную в массовом сознании меру техногенной опасности, чтобы запустились здоровые механизмы народного самосохранения и выживания в наших «недоцивилизованных» техноландшафтах...
В РФ в ходе реформ по прагматическим причинам нельзя было впрямую объявлять о снижении безопасности в техносфере для большинства жителей нашей страны. Редукционные попытки подмены безопасности надежностью не увенчались успехом – научные школы технической надежности в СССР были очень сильны и специалисты быстро распознали такой подлог. Поэтому реформой технического регулирования создан и запущен миф о риске - сначала заклинали об его управлении, а теперь все больше о менеджменте.
Деятельно управлять можно лишь процессами или объектами, а не их свойствами, и уж тем более не параметрами и показателями. Опытный водитель управляет автомобилем, а не стрелкой спидометра. Измеряя скорость, он корректирует свои управляющие воздействия на автомобиль. Управленцы риском подобны заклинателю стрелки спидометра (или стрелки рискометра), а то, куда, и с какой скоростью действительно двигается автомобиль (или иная опасность) они либо не знают (вторичные манипуляторы), либо умалчивают (активные манипуляторы). Первые (их большинство) едут неизвестно куда и зачем, зато быстрее и, как им кажется, «прогрессивнее» других. Вторые (их меньшинство) используют невежественный энтузиазм первых в своих, увы, корыстных интересах
Первые признаки «комплексного управления риском» привлекли наше внимание еще в 2003 г. после вздутия пузыря «Проблемы-2003», идеологической оберткой которой был тезис о «заметном росте угроз техногенного характера». В своей статье в 2004 году мы показали, что никакого роста техногенных угроз нет, а наблюдается даже ярко выраженный спад из-за упадка внутреннего производства. Тогда мы дали такой прогноз: если хочется заметить рост техногенных опасностей, то необходимо чтобы в 2004 году «вдруг сразу произошло» более чем в 3 раза больше техногенных ЧС, чем в 2003 г.
Наш прогноз по «управлению риском» сбылся уже в 2005 году...
"Еще один яркий пример буквального «управления риском» приведен в [14]. Авторы данной развернутой публикации дважды дословно сетуют, что «теоретические основы обеспечения управления персональным риском в целом или его отдельных составляющих разработаны недостаточно». Однако далее сообщают о разработанном ими «приборе управления персональным риском» (см. рисунок 4). «Инструментальное управление персональным риском позволяет целенаправленно воздействовать на окружающую человека среду … за счет создания вокруг человека своеобразной энергетической оболочки (ауры)» [14]"
