Тематические подборки статей и материалов

Главная » Статьи » Опасности и безопасность » Регламентация в сфере безопасности

Технологическая модернизация и промышленная безопасность в российской нефтегазопереработке (2012). ЧАСТЬ III

... продолжение... см. начало здесь: ЧАСТЬ I и ЧАСТЬ II

Но откуда же взялась «целеустанавливающая» концепция применительно к обеспечению промышленной безопасности? Не компьютерщики же из DNV ее закодировали?
Недалеко и до обвинений в теории заговоров. Ярлык теории заговоров – надежный щит, покрывающий туманом ответственность за ересь планирования в рынке.

«Целеустанавливающая» концепция – это один из важных, но еще обсуждаемых, результатов хорошо отлаженных на Западе постоянно проводимых исследований корпоративной культуры промышленных организаций, существенно изменяющихся в постиндустриальном переходе.
Под раздачу наставлений о прогрессе для отсталых (модернизация) попали и наши менеджеры-нефтегазопереработчики. Мы не можем здесь в деталях разворачивать эту тему – об этом имеется специальная литература, поэтому очень кратко.

В рассматриваемом контексте культура – это, прежде всего, нормы, которые возложил на себя человек общественный исходя из опыта, прогноза или предчувствия стихийных, предсказываемых или создаваемых бедствий (природных, социальных, технологических). В технической культуре жизненно важные нормы вербализованы в правилах безопасности – так и говорят: «правила записаны кровью».
Динамическую систему норм, защищающих от техногенных опасностей, а также способов принятия и исполнения организационно-технических требований в производственной деятельности называют культурой безопасности (safety culture).
Культура безопасности – отпечаток смертельных опасностей в производственной культуре. Хотя промышленные аварии – и в Африке аварии, но их след в разных индустриальных странах существенно различается.
Даже если и получишь слепок с чужого «ключа опасностей» и изготовишь «золотой ключик» риска, вряд ли им откроешь свою «дверь безопасности» (надеяться на чудо не запрещено, помогает вера, что все страны и культуры изначально одинаковы, только некоторые «отстали», одним ключом все и отпирается).

Концепция safety culture разрабатывается на Западе не так давно. За двадцать лет после первой попытки ее официального введения в 1991 году [20], ни к какому консенсусу, что такое «культура безопасности», западные исследователи пока не пришли.

Спокойной научной дискуссии помешал идеологический прицеп о Чернобыле-1986. Международная консультативная группа по ядерной безопасности МАГАТЭ официально утверждала в 1993 году, «что в СССР до чернобыльской аварии на АЭС не было надлежащей культуры безопасности» [21].
В новой России после недавних техногенных катастроф (СШГЭС-2009, Распадская-2010, Булгария-2011 и др.) ситуация хуже. Требуется разбираться в этом вопросе самим, иначе, когда запустят к нам идеологизированный жупел «безкультурной опасности», отбиваться будет и некогда, и нечем.

На «отсталость» напирают и менеджеры-нефтегазопереработчики. Собственно предлагаемая ими концепция [1] - явный пробный шар, запущенный в культуру безопасности отечественного промышленного производства.
Транслируемый новаторами «целеустанавливающий» подход – предельно упрощенная интерпретация одной из множества теорий возникновения происшествий в рамках концепции safety culture, конкретно – «модели практического дрейфа» (PDM – Practical Drift Model). Помимо нее на Западе достаточно хорошо разработаны
«модель рукотворной катастрофы» (MMD – Man Made Disaster model),
«теория нормальной аварии» (NAT – Normal Accident Theory),
«теория высоконадежных организаций» (HRO – High Reliability Organizations theory) и др.

«Хорошая» культура безопасности часто представляется как педантичное соблюдение жестких мер безопасности, поставляемых «сверху» из авторитетного источника. Это ошибочное мнение.
Культура – это, прежде всего, добровольное принятие норм исполнителями. К примеру, как указывал М. Вебер, никакой капитализм невозможен, если рабочие не примут буржуазную мораль.
Если степень соблюдение исключительно всех требований рассматривать как ключевой показатель эффективности менеджмента безопасности, то нужны не правила безопасности, а их «идеал» – пошаговые инструкции. Разработка подобных «идеальных» правил, стандартизирующих все случаи и ситуации из реальной жизни – сомнительная, скорее невозможная задача. На это также указывают разработчики NAT и HRO.

Модель PDM пытается объяснить, каким образом и почему организации имеют отклонения между стандартизированным порядком деятельности, реальной ситуацией и выполняемой работой, называемыми «практическим дрейфом». Этот термин ввел доктор философии, полковник Скотт А. Снук в своей работе «Friendly fire»[21].

Теория практического дрейфа появилась после глубокого анализа Снуком причин военной аварии 1994 года, когда два истребителя американских ВВС «F-15C Eagle» патрулировали бесполетную зону на севере Ирака и огнем по своим сбили два вертолета ВВС США «Black Hawk UH-60». Двадцать шесть миротворцев погибло.

В теории практического дрейфа утверждается, что организации заранее разрабатывают подробные планы действий в типовых нештатных или чрезвычайных ситуациях (например, пожар, взрыв, повреждение и т.д.), а когда ЧС наступает, эти планы сами становятся жертвой ЧС.
Чтобы удержать ситуацию под контролем, в той или иной степени приходится отклоняться от утвержденного плана – происходит «практический дрейф» от пошаговых инструкций.
Другими словами, одной из причин аварий по PDM видится неуклонность исполнения жестких алгоритмов, и предлагается во избежание подобных аварий нормировать стихийный «практический дрейф», сделать эти отклонения «целеустанавливающими».
Пилоты американских истребителей четко действовали по инструкциям, ничего не нарушили, а авария произошла*.

_____________

*Характерный случай «практического дрейфа» произошел 26 сентября 1983 г., когда советская система спутникового обнаружения, из-за засветки датчиков спутника солнечным светом отражённым от высотных облаков, дала сбой, передав сигнал о старте нескольких американских ракет. Оперативный дежурный командного пункта подполковник Станислав Евграфович Петров принял решение, что это ложное срабатывание системы, т.к. вряд ли США будут наносить первый удар столь малыми силами и взял на себя ответственность не передавать информацию высшему руководству страны. В 2006 году ООН наградила Петрова С.Е. как «человека, предотвратившего ядерную войну».

По PDM пилотам истребителей нужно было установить цель, а не прицеливаться по своим вертолетам, т.е. действовать «целеустанавливающе», не опасаясь санкции за нарушение полетных заданий.

Отечественные правила промышленной безопасности имеют совершенно другое предназначение, они не предписывают «близкие» действия, а устанавливают «дальние» ограничения. Поэтому к ним предлагаемое «целеустанавливающее регулирование» практического отношения не имеет. Это грубая ошибка со стороны авторов концепции [1].

В заключении разберем три основных урока, которые полезно извлечь из поставленной нефтегазопереработчиками темы о выгодах и потерях обмена «безопасности на свободу».

Урок первый. Сегодня происходит второй заход реформы технического регулирования по переделке системы нормативного и правового обеспечения российской производственной деятельности в формат периферийной промышленности.

В сфере безопасности производства первый этап реформы завершился демонтажем постсоветской системы стандартизации, под предлогом вычленения из целостных ГОСТов «чистых» требований безопасности с их переносом в специальные техрегламенты. После утраты синергетического эффекта ГОСТов, потеряна конкурентоспособность и съежилась безопасность.

Научная, кадровая и организационная несостоятельность постсоветских специалистов по безопасности с руганью и ярлыками «теории заговоров» осмеяла планы и достижения техрег-реформаторов, представив все стихийным процессом. Апологеты реформы еще за четыре месяца до аварии на СШГЭС-2009 прямо говорили, что «принятие первых регламентов должно создать эффект "прорванной плотины"»[23].

После успеха с ГОСТами дана отмашка на демонтаж и прямых требований безопасности. В фокус техрег-реформ попала ослабленная деиндустриализацией промышленность с ее теперь отсталой системой правил безопасности, созданной в былой высокоиндустриальный период.

С точки зрения получения согласия на трансформирование эта задача более сложная (хотя достаточно и безразличия). Ранее про ГОСТы говорили, что нечего их жалеть, т.к. по ним выпускали неконкурентоспособную продукцию (сравните масло по ГОСТу и спрэд по техрегламенту). Требования же промышленной безопасности породила не «командно-административная система» и не «рука рынка», а аварийные столкновения промышленности с пределами индустриального развития.

Реформаторам трудно будет найти рациональное объяснение, зачем в России нужно «взять и разделить» требования промышленной безопасности, которые по типу источника происхождения одинаковы в любых индустриальных странах. Более чем наглядный пример трудностей "обоснования" – обсуждаемая авторская концепция [1].

Поэтому для успеха и продолжения реформы необходимо принять на вооружение внерациональные формы воздействия (не открытого убеждения, а приятного внушения). Это очень сложная задача. Но помощь придет.

Воздействие в первую очередь должно быть направлено на чувства, воображение и стереотипы тех же промышленников и государственных служащих, отраслевых экспертов и научных сотрудников – всех ответственных в нашей стране за безопасный труд в промышленности. Сначала внутренние нормы должны утратить сами специалисты, тогда и проклятые требования промышленной безопасности падут как карточный домик.

Но зачем? Почему специалисты по безопасности нефтегазопереработки пилят сук, на котором сидят? Ведь если не будет правил, не будут нужны и такие специалисты, кто из них сможет переквалифицироваться и служить не правилам безопасности, а прислуживать эффективным собственникам??? Отсюда второй урок, и третий.

Урок второй. Все-таки правила принятия и исполнения требований не есть сами безусловные требования.

Схожие требования можно выполнить разными путями, с другими правилами и примерно с тем же результатом (сроки и затраты не обсуждаем).

В уходящую эпоху позднеклассического индустриализма промышленно-развитые страны запада и востока обеспечивали исполнение требований безопасности примерно по одинаковой схеме. Орган государственной власти на основе сигналов от техногенных аварий и анализа предложений профессиональных сообществ устанавливал «субъективный» порядок обязательного исполнения «объективных» требований безопасности.

Любые правила – это насилие над свободой, тогда как требования – хранители пространства свобод.

Легитимность правил обеспечивалась как авторитетом власти, так и деятельным согласием промышленников на их принятие и исполнение. Когда авторитет власти очень высок, то необходимость применения внешнего принуждения (тех же инспекционных проверок с санкциями) может резко уменьшиться, тогда достаточно угрозы его применения, - промышленники сами создадут внутренние системы исполнения требований. Разве в таком состоянии сейчас система обеспечения промышленной безопасности в России?

Известно, что авторитет власти быстро растет, когда она умудряется управляться с несовместимыми ценностями, например, с промышленной безопасностью и эффективностью промпроизводства. Так же хорошо известно, что западные модернизированные культуры дали четко просматриваемый крен в сторону свободы, как высшей ценности*.

____________________

* Еще в XVIII веке Бенджамин Франклин писал, что тот, кто отказался от свободы ради безопасности не заслуживает ни свободы, ни безопасности [24].

Во времена неолиберализма этот крен настолько усилился, что стали внушать и верить, что только фетиш абсолютной экономической свободы и способен обеспечить придаток относительной безопасности. Но это нарочито приятная объяснительная обертка.

В действительности «объективные» требования безопасности исполняются и в западных странах (иначе бы их захлестнули промышленные аварии, что и наблюдалось в первом накате неолиберальной волны в 1970-1980 гг.).

В постиндустриализме сильно изменились и продолжают изменяться главные принципы принятия и исполнения промышленно важных ограничений. Здесь все больше задействуются не открытость убеждения и жесткость внешнего принуждения, а скрытость внушения и приятная мягкость ощущения внутренней свободы.

Если раньше требования безопасности вынужденно принимались большинством ввиду рационального осознания безысходности, то теперь создаются специальные условия по неявному принятию ограничений и даже рьяному их исполнению во благо, например, экономики прогресса (пресловутое «10-4» – лишь один из мелких штрихов сопутствующих программ по «управлению риском»).

Не будем здесь обсуждать, что для России хуже, важно, что такие «специальные условия» трудно, долго и упорно создаются в производственной культуре безопасности, их нельзя выписать себе по каталогу «из США».

Надеяться здесь на имитацию вершка четырехсотлетнего пути - значит не столько не знать, сколько не уважать достижения западной культуры безопасности*.

___________________

* Западная культура прекрасна и жестока, ее путь трагичен и неповторим. Один из самых влиятельных западных мыслителей XX-го века Мишель Фуко в своем курсе лекций "Безопасность, территория, население", прочитанном им в Коллеж де Франс в 1977-1978 учебном году, дословно подводит черту Нового времени: "цивилизация христианского Запада, вне сомнения, была самой изобретательной, самой победоносной, самой честолюбивой и одной из самых кровавых среди цивилизаций. Во всяком случае одной из тех, которые ассоциируются с величайшими из совершавшихся когда-либо жестокостей".

Урок третий. Модернизация – не кредитная прогулка в модный автосалон. Это большая и хорошо разработанная вестернизирующая концепция «прогресса для отсталых».

В незападных странах успешная модернизация – всегда вынужденная защитная мера, сопровождавшаяся значительными и даже невосполнимыми утратами.

Апологеты вестернизации утверждают, что технологическая модернизация может быть успешна только в пакете с социально-политическими трансформациями. Системные реформы Россия переживает уже более двух десятилетий, получив, в частности, в технологическом секторе демодернизацию нефтегазопереработки. Союз верха и дна (виртуальности НПЗ-из-США и реальности мини-НПЗ) придушил развитие крупных отечественных НПЗ, именно этому союзу, по разным причинам, больше всего и неугодны действующие требования промышленной безопасности.

И что делать?* Вновь карабкаться в новую индустриализацию? – Как уныло и пошло. Не желаем в совок. Да, на это нет ни ресурсов, ни кадров, ни научного обеспечения. Не проще ли сразу рвануть в постиндустрию? Там легко и приятно! Даешь новые правила постиндустриальной безопасности – только моргнул «10-4», клацнул клавиатурой и сразу все кавалеры в дамках. И выросли продажи на экспорт «ароматики». Разумно и достаточно. О-ле.

По всем канонам лучшей международной практики за этим приятными многообещающими перспективами обязательно потянутся окрыленные верующие последователи. Но у ответственных пастырей должен быть при себе жесткий и беспристрастный план:

1) текущее состояние;

2) желаемое будущее;

3) имеющиеся материальные, интеллектуальные и кадровые ресурсы;

4) доступные пространственно-временные пути перехода.

Где все это у новаторов нефтегазопереработки? Или нет, или прячут. А скорее сами прячутся. Пора выходить из страусиной тени опасностей. Хотя бы в туман риска.

Если с планами пока скудно, то обычный научный долг ответственных специалистов в сфере промышленной безопасности – не напускать, а рассеивать «туман риска» .

______________
?* На вечный вопрос трудно дать последний ответ. В середине 2010 г. редакция массового всеукраинского научно-практического журнала «Промислова Безпека», задала важный вопрос от имени своих читателей:«Что же делать, какая альтернатива модернизации, если на Российском примере она всего лишь "вестернизация"?». В нашем ответе предлагалось модернизировать не только «безопасность», но и «свободу». Подробнее см. здесь>>

РискПром.рф, июнь 2012

Весь материал в PDF>>

Использованные литературные источники:

1. Концепция совершенствования нормативной правовой базы в области проектирования, строительства и эксплуатации нефтеперерабатывающих, газоперерабатывающих и нефтехимических производств в части, касающейся изменения существующих требований безопасности (с учетом зарубежного опыта и современного развития техники и технологий), для обеспечения надлежащего уровня производственной безопасности. – Минэнерго России, ОАО «Газпром нефть», ЗАО «Технологии: Анализ и Управление». – 2010 г. (http://riskprom.ru/load/0-0-0-303-20 )

2. Черноплеков А.Н., Николаенко О.В. Совершенствование нормативных правовых актов в нефтегазовом комплексе России поддерживает модернизацию// Нефть и газ Евразия. – 2011. – № 3. (http://www.oilandgaseurasia.ru/articles/p/137/article/1455/ )

3. A. Chernoplekov, O. Nikolaenko. Push to Modernize Drives Government, Industry to Rewrite Safety Regs for Processing Industry // Oil&Gas Eurasia. – № 3. – 2011 (http://www.oilandgaseurasia.com/articles/p/136/article/1448/#)

4. Караев А., Николаенко О., Черноплеков А. По принципу разумной достаточности// ТЭК. Стратегии развития. – 2010. – № 5.

5. О.В. Николаенко, А.Н. Черноплеков, И.А. Заикин, А.С. Крюков. Совершенствование основ и процессов проектирования, строительства и эксплуатации производств переработки нефти и газа, нефтехимии и газохимии через изменение в регулировании промышленной безопасности // Безопасность труда в промышленности. – №4. – 2012. – с.44-51 (http://riskprom.ru/DXfile/pdf_publikacii/2012/BTP_Chernoplek_PB_04_2012.pdf )

6. О.В. Николаенко. Совершенствование основ и процессов проектирования, строительства и эксплуатации производств переработки нефти и газа, нефтехимии и газохимии через изменение в регулировании промышленной безопасности. Доклад на заседании секции по безопасности объектов нефтегазового комплекса научно-технического Совета Ростехнадзора. 1 ноября 2011 г. (http://riskprom.ru/load/0-0-0-302-20 )

7. Проект Правил обеспечения промышленной безопасности нефтеперерабатывающих, нефтегазохимических и газоперерабатывающих комплексов. http://www.gosnadzor.ru/obsuzhdenie-zakonoproektov-proektov-normativnih-pravovih-aktov/pravila-obespecheniya-promishlennoy-bezopasosti-neftepererabativayushchih-neftegazohimicheskih-i-gazopererabativayushchih-kompleksov/

8. ПБ 09-566-03. Правила безопасности для складов сжиженных углеводородных газов и легковоспламеняющихся жидкостей под давлением (утв. постановлением Госгортехнадзора РФ от 27 мая 2003 г. N 43)

9. ПБ 12-609-03. Правила безопасности для объектов, использующих сжиженные углеводородные газы (утв. постановлением Госгортехнадзора РФ от 27 мая 2003 г. N 40)