Для конструктивного внедрения риск-ориентированного подхода в сферу обеспечения промышленной безопасности необходимы не только общепринятые методические и понятийные представления о риске, как мере опасности аварии, но и реальные ориентиры текущих опасностей, а также достигнутого и желаемого уровня обеспечения промышленной безопасности. Одним из важных риск-ориентиров состояния промышленной безопасности может служить фоновый риск аварий, фиксируемый в больших отраслевых системах опасных производственных объектов. По изменению соотношения фонового риска аварии в отрасли и на конкретном поднадзорном объекте можно судить о состоянии дел и эффективности систем управления промышленной безопасности на действующем ОПО. Для проектируемых ОПО фоновый риск аварии необходим в случаях разработки обоснования безопасности при установлении допустимого риска аварии, в т.ч. в соответствие с положениями относительно нового руководства по безопасности «Методика установления допустимого риска аварии на опасных производственных объектах нефтегазового комплекса», утвержденного 23 августа 2016 г. приказом Ростехнадзора № 349 (далее – Методика).

См. также Об установлении допустимого риска аварии в обосновании безопасности ОПО НГК для оценки достаточности компенсирующих мер

Назначая какие-либо параметры показателями фоновых опасностей аварий важно учитывать, что аварийность и травматизм, как теневые парии промышленного производства, возникают и проявляются только в процессе индустриальной деятельности. Опасный производственный объект, как главный источник знаний и приложения сил в сфере обеспечения промышленной безопасности, даже в своем названии содержит отличительные свойства одновременно и «опасности», и «производственности». Если нет производства - нет аварий и травм. Непроизводственные объекты в этом контексте неопасны. Для оценки состояния безопасности на Опасных и одновременно Производственных Объектах необходимы специальные индикаторы, показывающие взаимодействие свойств «опасности» и «производственности».

В распространенных экономоцентричных[1] моделях главным показателем производства является его эффективность (лат. effectus — исполнение, действие), которая оценивается соотношением между полученными результатами производства — продукцией и услугами, с одной стороны, и затратами труда и средств производства — с другой.

В такой конструкции антипроизводственные явления аварийности и травматизма плохо укладываются в традиционные показатели и как «результатов производства», и как «затрат». В господствующих прогрессистских концепциях производственной деятельности подобные «антисвойства» промпроизводства зачастую выпадают из рассмотрения. С другой стороны, ярко выраженный гуманистический характер возможных потерь при промышленных авариях и производственных травмах существенно затрудняет беспристрастные технократические оценки «ценностей ценой» (обычно ограничиваются безотносительной фиксацией абсолютного количества погибших и(или) числа аварий). Другими словами, аварийность и травматизм, как исследуемые явления, вытесняются на границу соприкосновения хорошо разработанных экономоцентричных моделей и широкоизвестных гуманистических концепций. Поэтому они плохо там видны, методически слабо изучаемы и поэтому выдавливаются на периферию «серой зоны» незнания,– в питательную среду для латентного вызревания реальных трагедий из потенциальных аварийных угроз.

В этой несоизмеримости уровней опасности аварий и эффективности систем управления промышленной безопасности и для надзорных органов, и для промышленников, и для экспертного сообщества заключена сложная методологическая проблема. При осмыслении вариантов обеспечения безопасности всегда приходится устанавливать квазибаланс между несоизмеримыми ценностями (и опасное производство, и защищенность от аварий). Во многих случаях «не существует пристойного, честного и адекватного решения», и это не зависит от предпочтений или пристрастий лица, принимающего решение. Вот мнение крупного либерального философа Дж. Грея по этой проблеме: «Несоизмеримость не свидетельствует о несовершенстве ни нашего миропонимания, ни мира, скорее она указывает на непоследовательность идеи совершенства… Несоизмеримыми могут стать блага, которые в принципе сочетаются друг с другом; такая ситуация означает, что эти блага не поддаются сочетанию каким-то наилучшим образом. Несоизмеримость может относиться к благам, которые в принципе не сочетаются друг с другом, или же к тем, что по своей природе не могут быть реализованы одновременно, в таком случае следует сделать вывод, что не существует их “правильной” иерархии».

Эта известная проблема в российских реформах игнорировалась. Например, ценность экономической эффективности ставилась неизмеримо выше ценности безопасности. Так произошло в реформу технического регулирования в середине 2000-х гг.: безопасность как фундаментальное ограничение для административной инженерии была отброшена, но вместе с этим деградировала и экономическая эффективность. Без ограничителей положительное развитие невозможно, а без тормозов – опасно. Другими словами, система принятия и исполнения правил безопасности – вовсе не барьер доброкачественному предпринимательству, а неотъемлемое условие промышленного развития, поступательного и безопасного.

В неустойчивых и переходных условиях для систем опасных производств важное значение приобретает взаимосвязь эффективности (производства) и легитимности (обеспечения безопасности). Легитимность как условие устойчивости государственной надзорной деятельности и производственного контроля – это совсем не то же самое, что их законность (легальность), т.е. формальное соответствие законам страны (в том числе требованиям промышленной безопасности). Даже законодательно установленные контрольно-надзорные функции и ответственные структуры обеспечения безопасности (и государственные, и предпринимательские, и научно-экспертные) должны постоянно подтверждать свою легитимность, т.е. обеспечивать «превращение власти в авторитет». Еще Николо Макиавелли – политик и мыслитель Возрождения (XV-XVI вв.) – определил, что власть держится на силе и согласии (эту концепцию кратко называют «макиавеллевский кентавр»). Стабильность и безопасность на ОПО не может быть обеспечена только средствами принуждения по исполнению законных требований, обязательно необходимо деятельное и благожелательное согласие небезнадзорных (и не бесконтрольных) как с правилами, так и с процедурами их исполнения (концепция «культуры безопасности», рассматриваемая не как составная часть, а как «сестра» производственной культуры).

Важнейшей «стороной» опасности аварии является угроза ее приближения к порогу существенного причинения реального ущерба. Угроза аварии надвигается при необоснованных отступлениях от требований безопасности, а также в случаях приближения внешних и внутренних нагрузок на ОПО (техногенных, антропогенных, природных) к предельным проектным значениям. Только если отступления компенсированы дополнительными мероприятиями обеспечения безопасности, то опасность не сможет перерастать в угрозу.

В штатных режимах эксплуатации, и при условии надлежащего (т.е. и легального, и легитимного) контроля и надзора за исполнением действующих требований промышленной безопасности (и по «букве», и по «духу» закона), опасные производственные объекты не создают непосредственной угрозы достигнутому динамическому состоянию «защищенности жизненно важных интересов личности и общества от аварий на опасных производственных объектах и последствий указанных аварий». Если объективно существующая на ОПО опасность аварии трансформируется в угрозу жизни и здоровью человека, причинения ущерба имуществу или вреда окружающей среде, то требуется приостановка эксплуатации такого ОПО, вплоть до снятия соответствующих угроз. Приостановка деятельности ОПО – один из признаков серьезных упущений в системе обеспечения промышленной безопасности на ОПО. Сокрытие и забвение этих упущений ведет к прямой трансформации угроз аварий в уже нескрываемые факты тяжелых промышленных аварий. Затраты же на ликвидацию последствий аварий многократно (до 2-х десятичных порядков) превышают затраты на их предупреждение (блокирование зарождения и вызревания угроз из опасностей).

В Методике под допустимым риском понимается критерий для разграничения перехода «опасность-угроза». В сфере промышленной безопасности понятия «допустимый» и «приемлемый» следует различать: «допустимость» предполагает активность в исполнении решения и принятии ответственности за последствия опасного воздействия, а «приемлемость» акцентирована на защитном внутреннем согласии в принятии тех или иных внешних решений. «Допустимость» определяется в основном легальностью (т.е. законностью), а «приемлемость» легитимностью (т.е. деятельным согласием рискующих).

Допустимый уровень риска аварии должен определяться с учетом значений приемлемого и фонового риска. Приемлемый риск аварии (приемлемая опасность) – совокупность значений показателей и признаков опасности аварии, воспринимаемых рискующими в качестве их допустимой нормы по защищенности от аварий.

При решении проблемы установления допустимого риска аварии на ОПО целесообразно не только ориентироваться на субъективное восприятие опасностей рискующими, но и приоритетно опираться на более объективные уровни фоновых опасностей: (1) на самом ОПО, (2) в конкретной отрасли ОПО (Табл. 1) , и для сопоставления – (3) в техносфере в целом.

Для целей максимально широкого информирования всех сторон обеспечения безопасности и для доступного ознакомления непосредственно рискующих с возлагаемыми на них опасностями (повышение легитимности систем управления промышленной безопасности на ОПО) в Методике введено понятие уровень риска (R_dB), под которым понимается величина, используемая для сравнения значений показателей риска аварий на ОПО (R) с фоновым риском (R_ГЛ) гибели людей в техногенных происшествиях:

 R_dB=10lg(R/R_ГЛ)                                 (1)

Уровень риска измеряется в децибелах риска гибели человека (дБR) и на практике может принимать значения от ‑50 до +20 дБR: положительные значения характерны для случаев, когда риск аварии превышает риск гибели людей в распространенных техногенных происшествиях. За нулевой/опорный уровень в 0 дБR принята мера опасности гибели россиянина в ДТП или пожаре (за 2012-2016 гг. R_ГЛ =241 ppm).

Табл.1. Фоновый риск гибели людей в отраслях нефтегазового комплекса

В российском риск-ориентированном подходе (в отличие от евроимитационного «управления риском»), промышленная безопасность не сводится исключительно к рассмотрению единственного параметра потери индивида (оценивается «индивидуальным риском»). Например, в Методике используются сведения о фоновом риске материального ущерба и числа случаев возникновения аварии в различных отраслях нефтегазового комплекса, актуализированные данные о которых за 2012-2016 гг. представлены в таблице Табл. 2.

Табл. 2. Фоновый риск материального ущерба и числа случаев возникновения аварии в различных отраслях нефтегазового комплекса

Другими наглядными индикаторами оценки состояния и эффективности регулирования промышленной безопасности, являются фоновые показатели удельной аварийности в отраслевых системах поднадзорных опасных производств. Известно, что эффективность – это соотношение того, что производится, с тем, что вкладывается в производство. Поэтому по аналогии целесообразно рассматривать отношение масштаба производства к размеру аварийных потерь – т.е. недовложений и изъятий из производства (оцениваются числом фиксируемых аварий и травм, числом пострадавших, ущербом от аварий и другими абсолютными показателями). Аварийность и травматизм снижают и то, что производится, и то, что вкладывается. А вот насколько эффективно с этим удается справляться системам обеспечения безопасности, показывает динамика удельной аварийности в отраслевых системах ОПО.

Для примера на Рис. 1 - Рис. 3 представлены изменения индексов (1997 г. = 100) показателей удельной аварийности в поднадзорных отраслях опасных производств России в 1990-2010-х гг.

Рис. 1 Индексы удельной аварийности на опасных производственных объектах горно-металлургического комплекса (1997 г. = 100), /среднее за предыдущие 5 лет число аварий, соотнесенное с масштабом производства/

В 1997 г. удельная аварийность на ОПО составляла (в среднем за 5 предыдущих лет): в угольной промышленности – 33 аварии на 100 млн т добытого угля; на горнодобывающих производствах – 15 аварий на трлн куб. м добытой горной массы; в металлургической промышленности – 5 аварий на 100 млн т произведенной продукции; в производстве, хранении и применении взрывчатых материалов промышленного назначения – 10 аварий на млн т расходуемых взрывчатых веществ.

Рис. 2. Индексы удельной аварийности на опасных производственных объектах нефтегазового комплекса  (1997 г. = 100), /среднее за предыдущие 5 лет число аварий, соотнесенное с масштабом производства/

В 1997 г. удельная аварийность на ОПО составляла (в среднем за 5 предыдущих лет): на нефтегазодобывающих производствах – 17 аварии на млрд т добычи условного топлива; на магистральном трубопроводном транспорте – 29 аварий на трлн т-км грузооборота; в химической, нефтехимической и нефтеперерабатывающей промышленности – 16 аварий на 100 млн т произведенной продукции.

Рис.3. Индексы удельной аварийности на опасных производственных объектах газораспределения и газопотребления, на объектах подъемных сооружений, на взрывоопасных объектах хранения и переработки зерна, на котельных установках, сосудах высокого давления, трубопроводах пара и горячей воды (1997 г. = 100), /среднее за предыдущие 5 лет число аварий, соотнесенное с масштабом производства/

В 1997 г. удельная аварийность на ОПО составляла (в среднем за 5 предыдущих лет): на объектах газораспределения и газопотребления – 9 аварий на 100 млрд куб. м потребляемого газа; на объектах подъемных сооружений – 7 аварий на 100 тыс. сооружений; на взрывоопасных объектах хранения и переработки зерна – 4 аварии на 100 млн т собранного зерна; на котельных установках, сосудах высокого давления, трубопроводах пара и горячей воды – 14 аварий на 1 млрд Гкал распределенной теплоэнергии.

Для Табл. 1, Табл. 2 и Рис. 1 - Рис. 3 в качестве исходных использованы только официальные данные Ростехнадзора (по количеству зафиксированных аварий, числу погибших) и Росстата (по объему производства, масштабу деятельности и числу рискующих).

Из Рис. 1 - Рис. 3 видно, что тенденция планомерного снижения аварийности началась и оформилась практически сразу после начала реализации положений ФЗ-116: был наведен минимальный порядок в «рыночной стихии» - и сразу показатели удельной аварийности поползли вниз, неуклонно.

Некоторые эксперты склонны не рассматривать неприятные результаты реформ, декларируя, что ничего особенного в 1990-е гг. с аварийностью не происходило: число фиксируемых аварий падало всегда – и до 1990-х гг. и после, это некая общеизвестная и неумолимая тенденция технологического прогресса. Действительно, число аварий падало – это известно. Но падало и производство – это позабылось (подробнее см. в [ Белая книга: промышленность и строительство в России 1950–2014 гг. ]). Насколько "синхронно" они изменялись на Опасных и одновременно Производственных Объектах? При наблюдавшемся промышленном спаде в середине 1990-х гг. число аварий должно было снижаться гораздо сильней, – а наблюдался даже рост по удельным показателям «опасность на единицу производства». Когда система сильно изменяется (например, российская промышленность в годы радикальной деиндустриализации 1990-х гг.) привычные сведения об аварийности и травматизме перестают быть показательными (число аварий, число травм и т.п.). В таких случаях всегда ищут более адекватные показатели исследуемых свойств – показатели изменений (вместо уже привычных и освоенных «показателей прогресса»).

Представленные выше риск-ориентированные показатели опасности аварий на ОПО не отменяют, а только дополняют традиционные показатели аварийности и травматизма – «высвечивают» опасности аварий в переходные и кризисные периоды. Для относительно стабильных, динамически устоявших систем поднадзорных опасных производственных объектов (находящихся в состоянии гомеостаза) традиционные показатели аварийности и травматизма вполне пригодны, в достаточной степени представительны для формирования соответствующей «карты опасностей». Если же основная производственная деятельность претерпевает существенные качественные и количественные изменения, то абсолютные показатели аварийности и травматизма необходимо дополнять риск-ориентированными показателями опасности аварий.

От состояния и качества исходной «карты опасностей» (ее актуальности, масштабности, динамичности, наглядности и т.п.) во многом зависит результативность всей системы обеспечения безопасности, а также эффективность защищаемой от опасностей деятельности в целом. На этих общих закономерностях базируется и российское нормативно-правовое обеспечение промышленной безопасности, отражающее приоритетный принцип предупреждения наиболее опасных проявлений аварийности и травматизма в системе поднадзорных опасных производственных объектов. Обширные знания для предупреждения катастрофических последствий в значительной степени накапливаются из трагического опыта происшедших аварий. Помимо недопущения прошлых просчетов и ошибок, в современных условиях требуется систематизированное выявление, анализ и прогнозирование известных и новых опасностей аварий в быстро изменяющейся российской промышленности.

Изменения фоновых показателей аварийности соотнесенной с масштабом производственной деятельности – представительные индикаторы эффективности внедрения и использования как «старых» традиционных, так и «новых» риск-ориентированных инструментов регулирования промышленной безопасности.

См. также на РискПром.рф:

Фоновый риск промышленных аварий

Об установлении допустимого риска аварии в обосновании безопасности ОПО НГК для оценки достаточности компенсирующих мер