На материалы рискпром.рф по СТУ поступили очень полезные и ценные вопросы (см. здесь>> развернутый комментарий от читателя Piligrim).

Приведенные читателем примеры несуразностей могут быть убедительно опровергнуты или подтверждены "на языке юридической техники". Имея такие вычитанные доводы проще подать в суд на Минстрой, вопрос о безопасности объекта СТУ здесь можно не обсуждать. В суде, возможно, еще раз и Конституцию посмотрят, и законы о техрегулировании, и промбезопасности. Примут решение и Минстрой исполнит. Предприниматель пошатнет/сломает очередной административно-командный барьер (или новый соорудят).

Но и в досудебном порядке можно сделать многое... Многое для чего? Для экономической эффективности объекта СТУ или(и) безопасности?

Предлагается искать ответы на эти вопросы по существу проблемы обеспечения безопасности, без претензии на судебные тяжбы. Если это резко не отвергается, то можно начать...

… с последней части вопроса читателя Piligrim по существу. Вот как был поставлен:

« … п. 8 «Порядка разработки и согласования специальных технических условий <СТУ> для разработки проектной документации на объект капитального строительства» указывает не на обоснование достаточности принятых компенсирующих мероприятий, а на обоснование необходимости отступлений и обоснование необходимости разработки в составе СТУ нормативных положений, компенсирующих эти отступления. И соответственно аналогично должны быть обоснованы и дополнительные требования. И самое странное, что в «Порядке разработки и согласования специальных технических условий для разработки проектной документации на объект капитального строительства» отсутствуют явные требования об обосновании мер безопасности, принятых в СТУ. Является ли обязательным обоснование мер безопасности, принятых в СТУ, в том числе с помощью анализа риска?».

Вот так звучит этот п. 8 в оригинале:

«Допускается включение в состав СТУ положений, содержащих отступления от действующих норм, при условии обоснования необходимости таких отступлений и разработки в составе СТУ нормативных положений, компенсирующих эти отступления.

Аналогично должны быть обоснованы дополнительные требования по сравнению с требованиями, установленными в действующих технических нормативных документах».

Сомнительно, что приказ Минстроя «Порядок разработки и согласования специальных технических условий для разработки проектной документации на объект капитального строительства» (далее – Приказ Минстроя, Приказ) является каноническим. Он к нам не с небес спустился. Завтра придут другие акторы, его перепишут или отменят, и все спецтехусловия (СТУ) превратятся в тыквы. Проблема изменения норм в кризисном обществе приказами Минстроя не решается.

Но на примере содержательного п. 8 Приказа Минстроя об СТУ можно начать приподнимать (а потом и поставить) методическую проблему предупреждения роста опасности при пересборке (с демонтажем или без) норм безопасности в изменяемой реформами российской промтехносфере. По структуре Приказа видно, что его издатели в 2008 г. мало что понимали тогда в проблеме изменения технических норм (или скрывали свое понимание), а многое пришлось после опробовать на практике. Распространенный случай подмеченного еще Гёте деятельного невежества.

Быстрое размытие прежних «уважаемых» норм не коснулось новых «нетленных» норм этого Приказа Минстроя. Почему бы и с этим приказными нормами не поступить по-реформаторски? (отступить, отбросить, снять барьер и т.п.). Или в новой техносфере РФ все держится на ниточке п.8 Приказа? Пока ниточка не порвалась, почему бы и на ней не поудержаться…  (“Ну что, сразу хочешь умереть или помучиться?” — “Лучше, конечно, помучиться”).

Чехарда перманентных реформ у нас надолго. Наивно ожидать, что прекратится само собой («ах, реформы не идут»). Важно познавать структуру «смены норм», она мало меняется от переизданий приказов, слабо зависит от идеологических оберток, но может быть ими замаскирована. Резкие смены традиционных укладов всегда сопряжены с порождением новых опасностей (перед сломом старого обещаются только новые блага и многие верят, - ну как же иначе, новое всегда лучше старого). Все реформаторы подавляют (зашумляют, искажают) сигналы о возрастании опасностей и угроз от их деятельности. Ответственные реформаторы изучают и предотвращают (смягчают) порождаемые ими опасности, а безответственные – начинают сами верить, что никаких опасностей не может быть, раз сигналов нет.

«Замыливание» угроз кишит из текста Приказа Минстроя (он не исключение, и в других также), маскировка проблемы во многом следует из последующих юридических трактовок Приказа, поддерживается параэкспертным сообществом, паразитирующим на продаже «индульгенций для избранных» (все строго по букве Приказа). В Приказе хорошо виден именно умысел «замыливания», а не сами угрозы. Поэтому полезно прочитать Приказ не между строк, а мимо строк. А там каждый пусть сам решает, в каком он лагере – с реформаторами, с контрреформаторами, с антиреформаторами, с реформируемыми, с нереформируемыми, с уже реформированными или «просто со всеми хорошими людьми».

В юридических трактовках п. 8 Приказа Минстроя ключевое понятие - необходимость (необходимость отступления, необходимость разработки …). В Приказе кроме этого п.8 ничего существенного для безопасности собственно и нет. Потому сначала немного общих, для кого-то может и банальных посылов. Без вводного контекста не обойтись.

В распространенных шаблонах СТУ необходимость разработки обуславливается, как правило, экономическими критериями (почему бы и нет, раз собственник хочет, а инвестор пожелал). Отсюда и дальнейшие расхождения в трактовках и недоразумения «о необходимости».

Желания предпринимателя (как проводника «нового», оседлавшего силу «эффективности») – это вовсе не необходимость разработки СТУ «в стесненных условиях». Да, предприниматель пока задает засыхающий мэйнстрим нынешней социальной реальности, но желания даже героев нашего времени не поглощают техногенные опасности, скорее разжигают их. Предприниматель как революционный тип обязан сбрасывать «социальные оковы», увы и с окультуренных опасностей в техносфере. Желание предпринимателя спроектировать и создать «новую» техносферу и нежелание выполнять «старые» нормы безопасности имеющейся техносферы – это не равноценные, и не симметричные понятия. Пристрастный вопрос, что лучше «новое» или «старое» лежит вне темы определения «беспристрастной» необходимости. А зачастую понятие необходимости догружают идеологически окрашенными ценностными суждениями. Это нужно учитывать, и в целях первичного анализа опасностей обязательно хотя бы мысленно максимально очищать знания от предпочтений (учитывать как фон: новое российское законодательство сформировано под жестким прессом неолиберальных идеологем).

Нежелание выполнять нормы – это «субъективная» случайность (ведь раньше нормы выполнялись и сейчас нормы установлены для выполнения), а вот возникающая при преступлении норм «техногенная» опасность – это «объективная» необходимость.

Похожее положение дел описано в уголовном кодексе – в момент совершения преступления норм (опасное посягательство на жизнь и здоровье) допускается необходимая оборона от возникающей опасности (а случайная оборона не допускается). При этом уровень обороны не должен превышать возникшую опасность (ее сложно оценить в момент совершения молниеносного преступления, отсюда и судебные тяжбы, кто кого зарезал первый, - для жертвы даже введено специальное уточнение о крайней необходимости). Но уголовный преступник готовит преступление тайно и именно в это время имеет возможность взвешивать «выгоду от опасности» на основания доступных знаний и своего опыта (а жертва не успевает сделать быструю оценку и мгновенно применить компенсирующие опасность меры, у нее обычно нет ни специальных знаний, ни опыта). При разработке СТУ эта теневая сторона подготовки «преступления норм» становится открытой - поэтому и деяние называется отступлением, а не преступлением. Если знания о возникающих при отступлении от норм опасностях скрываются (умышленно или по неведению), то это уже преступное деяние (тяжесть наказания от умысла зависит). Знания об опасностях необходимы, чтобы стать силой по защите от них. Без знаний никакой силы нет. В сфере обеспечения безопасности это проявляется очень наглядно (трагично и жестоко, в тяжелых авариях).

Организованная предпринимательская группа по своим субъективным представлениям (и целям) задумала отступление от установленных норм безопасности (которые до их замысла сохраняли и сохраняют опасный объект в безопасном состоянии) – это обычная случайность, никакая это не заявленная «необходимость отступления» от норм. Но в п. 8 Приказа она маскируется как забойная необходимость, и более того ставится в один ранг с «объективной» необходимостью сохранить безопасность объекта – компенсировать «субъективную» случайность отступления.

Умышленно или нет, но в п. 8 Приказа Минстроя запутаны цели и ограничения. Императивны и фундаментальны ограничения. Цели могут меняться и даже не достигаться, в жизни это случается, и достаточно часто. А вот ограничения при следовании («конъюнктурным») целям преступать нельзя (исчезает область целеполагания).

Итак, «необходимость отступления» от норм для предпринимателей отбрасываем как идеологическую шелуху, отдаем как дань «инвестиционному климату» (совсем игнорировать силу «экономической эффективности» нельзя, но в контексте СТУ этот вопрос крайний, побочный, - для контраста можно рассматривать и учитывать эту силу как разрушающую или подтачивающую безопасность упорядоченности).

Необходимость обоснования компенсирующих отступление мер следует вовсе не из Приказа Минстроя, а из понятия «компенсация», происходящего от лат. compensation — возмещение, уравновешивание  — cum (варианты co-, com-, con-) «с, вместе» + pēnsāre «взвешивать, отвешивать; обдумывать, оценивать». Компенсирующие меры не могут не быть обоснованы «возмещением безопасности», иначе это просто какие-то «случайные» меры (например, дешевые), а вовсе не уравновешивающее опасность отступления (некомпенсирующие меры). И еще здесь неявно применено очень грубое допущение, что безопасность это упреждение от влияния суммы опасностей (сумма опасностей вовсе не равна сумме составляющих, и тем более безопасность – это не «антисумма антиопасностей», как она теперь преподносится в новациях реформы техрегулирования). Меры являются компенсирующими, если упреждают возникающую опасность отступления от норм, а их достаточность определяется «равноценностью потерь и приобретений» в безопасности объекта, а не в экономической эффективности предпринимательской деятельности.

Вместе с тем в п.8 Приказа Минстрой приказывает, что кроме компенсации нужны еще и дополнительные меры, и указан уровень, от которого отсчитывается дополнительность - «по сравнению с требованиями, установленными в действующих технических нормативных документах». Размах дополнительности Приказом не установлен, требуется его обосновывать в СТУ: нужна гарантия, что будет не хуже по безопасности после компенсированных отступлений. Дополнительные меры – это запас на незнание (несовершенные методики оценки опасности, неопределенность исходных данных, сложность учета синергетических эффектов кумуляции опасностей и взаимовлиянии упреждающих мер, относительность уровня опасности объекта и т.д.).

Вовсе не обязательно обосновывать необходимые компенсирующие меры и достаточность дополнительных мер исключительно анализом риска аварии (сокращение от «анализ опасностей и оценка риска аварии»). Анализ риска – это один из многих инструментов измерения опасностей. Да, сейчас его выставили на пьедестал. Побудет там и слезет. Важно не проморгать безопасность. А это вовсе не «отсутствие недопустимого риска», как вульгарно редуцирует безопасность реформа техрегулирования.

Вернемся к первой части вопроса:

«корректно ли при экспертизе СТУ ссылаться на п.6 Федеральных норм и правил в области промышленной безопасности «Правила безопасности для опасных производственных объектов магистральных трубопроводов» (ФНиП-МН), который указывает, что технологические решения должны быть обоснованы результатами анализа опасностей технологических процессов и количественного анализа риска аварий в проектной документации, либо документации на консервацию, ликвидацию, техническое перевооружение опасного производственного объекта? Также и статья 15 Федерального закона № 384-ФЗ от 30.12.2009 г. регламентирует общие требования к результатам инженерных изысканий и проектной документации, в том числе и к обоснованию проектных решений. Но СТУ не являются проектной документацией, а являются нормами, в соответствии с которыми эта проектная документация должна быть выполнена».

Действительно нормы задаются не в проекте, а до проекта и для проекта. По букве ФНиП-МН анализ риска аварий должен применяться только в проектной документации (так произошло в результате административных реформ по разграничению ведомственных полномочий). Разработка СТУ – это пограничная деятельность, связка между установлением новых норм и исполнением их в проекте. Юридически не корректно использовать методы анализа риска из проектной документации для околопроектных СТУ. Но по существу вопроса отступления от норм СТУ мало чем отличаются от обоснования безопасности, для которого п.6 ФНиП-МН применим. Тем более зачастую в СТУ прописываются конкретные проектные решения.

По ст. 15 № 384-ФЗ можно относить СТУ не к проектной документации, а к инженерным изысканиям (допроектная деятельность). Не в юридических трактовках тут дело: в любом случае необходимо обеспечить безопасность объекта СТУ при контролируемом отступлении предпринимателем от действующих норм, – отступление не должно превратиться преступление или в «бегство от норм» (аномия).

Запущенная аномия всем обойдется тяжелее (и гораздо дороже) существующих административно-командных барьеров – рискующим и предпринимателям, госнадзорам и госприказчикам, да просто «всем хорошим людям».

Рискпром.рф
август-2015