....продолжение, Часть I см. здесь>>

Кратко рассмотрим проблемный вопрос об установлении количественных критериев приемлемого риска аварий на опасных производственных объектах и возможные способы его решения в обсуждаемом риск-ориентированном подходе обеспечения промышленной безопасности.

Прежде всего необходимо помнить, что «риск» – крайне многозначное понятие, и без оговорок о контексте, употреблять его нельзя – сразу вспыхнут контрпродуктивные горячие споры, возникнут взаимные недопонимания и упреки.

Слово «риск» слишком нагружено околонаучными и квазирелигиозными смыслами, идеологическим подтекстами, а в ценностном отношении даже создает образ смутного разграничья между добром и злом. Современные антропологи объясняют эту особенность проявлением религиозного сознания, отодвинутого на задворки индустриальной культуры, когда традиционное понятие греха, как причины несчастий из прошлого, устремляется стрелой прогресса из настоящего в будущее, а возникающие современные страхи перед грядущими бедствиями объясняют уже не «архаическим» грехом, а «новомодным» риском.

«Не грехи отцов, а "риски", высвобожденные отцами, падут головы детей, вплоть до двунадесятого колена» [9].

«Врата Рая остаются запечатанными. Словом "риск"» [10].

Другими словами в обыденном сознании «риск» – есть модернизированный «грех», что означает активное применение риск-терминологии в разнообразных идеологических спекуляциях. Здесь оценка риска стала связываться «с контролем времени, колонизацией будущего» [8].

В риск-ориентированном научном подходе эти наслоения необходимо учитывать, а при построении «карт риска» вычищать идеологические установки при анализе опасностей и хотя бы на время исследования ослаблять ценностные предпочтения.

В различных профессиональных сообществах доминируют следующие характерные контексты в употреблении понятия «риск»:

• для экономистов риск – возможность экономически неблагоприятного события, неопределенности принятия решений – «опасности есть всегда, а риск - где есть решение» [10], 
• для социологов риск – синоним опасностей и угроз для индивида или общества, модель восприятия и оценки опасностей массовым сознанием в т.н. «обществе риска» [7],  
• для историков риск – антоним исторической закономерности [10],  
• политики обозначают риском исключительно нежелательные события и результаты в будущем  [10],  
• для инженеров риск – мера опасности запроектных аварийных ущербов [11,12].  

Но и внутри профессиональных сообществ имеются свои разночтения в трактовках понятия «риск», например у технических специалистов:

-      в области промышленной безопасности (РД 03-418-01) риск аварии – мера опасности, характеризующая возможность возникновения аварии на опасном производственном объекте и тяжесть ее последствий;

-      в области технического регулирования (от 27.12.2002 N 184-ФЗ) риск – вероятность причинения вреда жизни или здоровью граждан, имуществу физических или юридических лиц, государственному или муниципальному имуществу, окружающей среде, жизни или здоровью животных и растений с учетом тяжести этого вреда;

-      в области технического регламентирования требований пожарной безопасности (от 22.07.2008 N 123-ФЗ) пожарный риск – мера возможности реализации пожарной опасности объекта защиты и ее последствий для людей и материальных ценностей. Фактически здесь под мерой возможности понимается статистическая оценка вероятности – частота (см. Постановление Правительства РФ от 31.03.2009 N 272 «О порядке проведения расчетов по оценке пожарного риска»).

Вероятность – одна из мер возможности. Мера опасности – категория более высокого порядка, поэтому риск аварии и пожарный риск в чем-то пересекаются, но это не одно и то же, поэтому их количественные оценки в общем случае несравнимы.

Более того, для сокращения дисперсий оценок пожарного риска и для сравнения с утвержденными критериями приемлемости, необходимо пользоваться только утвержденной методикой, какой бы несовершенной она не представлялась.

Наоборот, в количественной оценке риска аварий можно и нужно применять разнообразные «конкурирующие» методики или «альянсы» из них, чтобы разносторонне исследовать опасности и находить бреши в безопасности ОПО.

Анализ опасностей с количественной оценкой риска аварии и расчеты по оценке пожарного риска исследуют опасности производственного объекта несколько с разных сторон и с разными целями. В первом случае – выявление «узких мест» на ОПО, предложение дополнительных и оптимизация типовых мер безопасности, а во втором – оценка соответствия ОПО требованиям пожарной безопасности.

Обычно встает вопрос, а какое применение риск-инструментов более правильное, полезное, разумное и проч. Многое проясняется из истории возникновения современных методов анализа промышленных опасностей. 

  В широком смысле анализ опасностей, как особая форма предвидения и проектирования будущего – важнейший элемент становления мышления и воображения человека разумного, который достаточно быстро выделился из природы, стал жить и развиваться в обществе. Поэтому в любом общественном устройстве создаются и поддерживаются жизненно необходимые институты, выполняющие функции по предвидению опасностей и защите от угроз. С появлением государства обычно говорят о системах безопасности (национальной, государственной, военной, общественной, пожарной, промышленной, ядерной и радиационной, экологической, дорожного движения и т.д.). Все современные системы безопасности имеют набор специфических инструментов, своевременно отвечающим характерным опасностям и уровням угроз.  

Современная количественная оценка риска аварии как инструмент анализа промышленных опасностей в основном сформировалась на Западе в 1970‑1980‑е гг., как реакция на феномен крупных промышленных аварий, прокатившихся в эти годы по промышленно-развитым странам первого мира, а затем второго и третьего. 

Попытки впрямую применить известные и хорошо разработанные методы теории надежности к оценке частоты редких уникальных событий, а теории вероятностей к определению случайных величин аварийных ущербов в сложных технико-социальных системах, – не принесли удовлетворительных результатов, вследствие известных ограничений этих теорий.  А именно:

A. Теория надежности оперирует со случайной величиной времени между последовательными отказами – для уникальных аварий эта величина стремится к бесконечности. Кроме того причинами аварий выступают не только отказы техники, но и плохо формализуемые ошибки человека и слабо предсказуемые нерасчетные внешние воздействия. 

  Известным удачным примером длительной и трудоемкой научно-технической адаптации методов теории надежности к проблеме аварийности служит ВАБ – вероятностный анализ безопасности, предназначенный для оценки вероятностей возникновения тяжелой запроектной аварий и предельного аварийного выброса на реакторе АЭС и соотнесения их с целевыми ориентирами*) – «мягкой» формой небезусловных критериев (см. подробнее [13]).

___________

*) Соответственно 10Е-5 и 10Е-7 событий на реактор в год по действующим Общим положениям обеспечения безопасности атомных станций ОПБ-88/97  

Известны неудачные попытки применения узкоспециализированного инструментария ВАБ из атомной энергетики совершенно для другой отрасли – магистрального нефтепроводного транспорта. Несколько лет назад рынок труда переместил некоторых специалистов из атомной энергетики в сферу магистральных нефтепроводов (МН). Бытовавшие «отсталые» подходы проектирования и эксплуатации МН подверглись инновациям посредством ВАБ из атомной промышленности. К 2006 году были изготовлены: 

• РД-01.120.00-КТН-296-06. Вероятностный анализ безопасности магистральных нефтепроводов. Общие положения;  
• РД-01.120.00-КТН-297-06. Методические рекомендации по выполнению вероятностного анализа безопасности (ВАБ) объекта МН;  
• РД-01.120.00-КТН-283-06. Требования к составу, содержанию и форме представления исходных данных для проведения вероятностного анализа безопасности объектов магистральных нефтепроводов. 
  

Ввиду неясности целей и неизведанности результатов применения ВАБ для МН вышеприведенные документы были отменены (письмо 04-12/21592 от 17.12.2009) по причине неактуальности и непригодности метода ВАБ без учета специфических свойств МН (протяженность, обширные связи с окружающей средой, широкий спектр применяемого оборудования и арматуры, их техсостояния и сроков ввода, эксплуатации и др.). Оказалось непродуктивным тратить на «вероятномодную» инновацию интеллектуальные силы и финансовые ресурсы.

Вместе с отменой ВАБ для МН вернулись к Методическому руководству по оценке степени риска аварий на МН, которое имеет обширный опыт применения при проектировании отечественных и зарубежных магистральных трубопроводов, декларировании их промышленной безопасности. В 2011 г. это руководство актуализировано как специальный инструмент анализа опасностей аварий на магистральных нефтепроводах и нефтепродуктопроводах (РД-13.020.00-КТН-148-11). В свою очередь возможные попытки адаптировать и применить его для атомной отрасли вряд ли принесут положительные результаты в части предупреждения аварий на АЭС.

Б. Теория вероятностей также имеет массу известных ограничений своего применения. Объективная редкость исследуемых аварийных событий выводит величины порядка 10Е‑2 ‑ 10Е‑3 и менее за пределы удовлетворительной применимости методов теории вероятностей – нарушается базовый постулат о воспроизводимости/повторяемости опытов.

 Хорошо известным результатом аналогичных пренебрежений к границам использования метода является «новая хронология», для статистического обоснования и построения которой ее автор оперировал очень малыми числами порядка 10Е‑10, а предложенный им метод «локальных максимумов» некорректно применен к реальному процессу – исторической хронологии (см. подробнее [14]). Уникальные аварии – такие же исторические события. «Неуникальные» аварии могут рассматриваться как типовые отказы, с исследованием которых легко справляется теория надежности. 

 Кроме того, ключевые для оценки вероятности аварии штатные и предаварийные состояния с альтернативными событиями «не-авария» практически не обсуждается, считаются чем-то само собой разумеющимся. Ведь если речь идет, например, об «обычной» вероятности аварии на ОПО порядка 10Е-5 в течение года, то события «не-авария» должны наблюдаться на ОПО в среднем как минимум каждые 5 минут, и днем и ночью, год за годом, – а у «не-аварии» не то что описания нет, а даже название отсутствует  

Иногда возражают, что «не-аварии» – не предмет рассмотрения деятельности по обеспечению безопасности, хотя во время состояний между этими событиями собственно на ОПО в основном относительно безопасно – обеспечивается предупреждение или попустительствуется вызревание аварий. Исследуемым событием назначается только «авария», а методами теории вероятностей рассматривается случайная величина ущерба от аварии на ОПО. К сожалению, о начальном предположении быстро забывают и уходят от аппарата условных*) вероятностей, а в поисках количества «риска» перемножают две величины: неопределенно большую (ущерб) и неопределенно малую (вероятность причинения ущерба).

______________ 

*) Рассматривая различные сценарии аварии,  формируют типовые утверждения: «при условии, что авария произошла, среднеожидаемое число погибших составит Х человек». Обычно их совокупность представляют графически в виде «дерева событий».  

В результате чаще всего почему-то получаются только «определенно красивые» числа с добавками 10-4, 10-5 и т.д. Далее их сравнивают с не менее красивыми числами из «риск-микромира» 10-6, что обычно всех (в особенности расчетчиков) и успокаивает – срабатывают «магия» числа и авторитет теории вероятностей.  

Таким образом, известные теории надежности и вероятностей не могли быть корректно применены для априорного анализа опасностей аварий в сложных технико-социальных системах – опасных производственных объектов. Долгосрочное решение методической проблемы виделось в разработке и развитии теории катастроф и анализа сложных систем*).

___________ 

*) Например, в виде общего логико-вероятностного метода анализа надежности сложных систем – разработка ленинградской научной школы надежности и безопасности.

Такие подходы могли дать рекомендации о предпочтительных решениях по обеспечению безопасной эксплуатации имеющихся или проектируемых технико-социальных систем, даже без использования точных количественных данных. Быстрых результатов «расчетов» с удовлетворительно пригодными для практики количественными показателями опасности аварий, не предвиделось.

Известный принцип несовместимости сложных систем Л. Заде жестоко ограничивал применимость количественных показателей для целей оценки соответствия (тем же критериям приемлемости): для сложных систем (ОПО – частный случай) точность определения параметров систем и практическая значимость результатов находятся в «противофазе», т.е. чем точнее определяются какие-либо параметры характерных свойств объекта (например, опасность и ее мера – риск), тем быстрее будет снижаться практическая значимость и применимость алгоритмов и результатов расчетов.

 Специалистам хорошо известно об объективных особенностях современных методов количественной оценки риска аварии – для одного и того же опасного производственного объекта результаты расчетов показателей риска аварии, выполненные различными группами исследователей, могут различаться на 3‑4 порядка (см. например [15]). В данном контексте для сравнения должны применяться интервальные оценки, а точечные становятся практически бесполезными.  

Другой уже классический пример в РФ – реформа технического регулирования. Широко известный эксперимент по установлению критериев недопустимого пожарного риска пока не дал общепризнанных положительных результатов. Многочисленные примеры несоответствия установленных законом (от 22.07.2008 N 123-ФЗ) критериев пожарного риска, как общеизвестной статистике, так и здравому смыслу, широко известны в научно-техническом сообществе: более приемлемой считается групповая гибель людей в пожарах, а для отдельного человека установлены недостижимые уровни допустимой вероятности гибели на два порядка «лучше» фоновых значений.

Как правило, в сложных проектных случаях (отступления от действующих норм, СТУ) «правильные» расчеты пожарного риска может исполнить и согласовать ограниченная группа расчетчиков, обладающих неким «тайным знанием о рисках».

В полном соответствии с принципом несовместимости сложных систем Л. Заде эмпирическую несостоятельность продемонстрировали точечные критерии недопустимого пожарного риска из Пожтехрегламента (от 22.07.2008 N 123-ФЗ) – расчеты пожарного риска подгоняются под заказ «10‑6» (точность оценок), а пожарная безопасность объекта в лучшем случае остается неизменной (практическая бесполезность результатов расчетов).   

Временной шунтирующей мерой стала ставка на разработку многочисленных «теорий риска». Для исследования промышленных аварий типовая «теория риска» оперирует случайной величиной ущерба от аварии с использованием стандартных методов теории вероятностей.

Досадные ограничения теории вероятностей для редких событий замазаны «новой терминологией»: например, матожидание случайной величины погибших в аварии стало «коллективным риском», а функция распределения этой же случайной величины – «социальным риском».

Сравнения подобных «новых»-старых оценок с неприемлемой точностью с точечными критериями приемлемости (будем считать их заданными «законодателями») бесполезно, как из-за ограничений теории вероятностей для редких событий, так и из-за неопределенности исследуемых сложных технико-социальных систем (исходные данные, сценарии аварий, человеческий фактор и проч.)

Выводы о соответствии/несоответствии ОПО требованиям промышленной безопасности на основе подобных оценок соответствия – для практики в лучшем случае будут безвредно‑тривиальными, а в худшем – искажать реальные опасности.

Контроль над искажением опасностей и восприятием промышленных угроз – основные задачи «управления риском», разработанного на Западе в 1980-х годах как социально‑технического инструментария для обуздания технофобий, возникавших в массовом сознании современного общества после знаковых индустриальных аварий.

Широкое использование анализа опасностей и количественной оценки риска аварий показало свою продуктивность для априорного поиска «узких мест» на ОПО, которые упускаются действующими требованиями безопасности в силу их апостериорного характера. Совместное применение «детерминистских» правил безопасности и «вероятностных» рекомендаций из анализа опасностей может существенно повысить безопасность эксплуатации ОПО. Сравнение побочно полученных оценок риска с их «приемлемыми уровнями» находится вне задач программно-целевого обеспечения промышленной безопасности на ОПО. В лучшем случае фактическая безопасность ОПО не изменится, но скорее опасности в ближайшем будущем возрастут из-за получения в настоящем «риск‑индульгенций» за эрозию действующих правил безопасности (через смягчение, отступление и невыполнение к нарушению).

Хотим мы того или нет, есть или отсутствует какая-либо логика в получении критериев приемлемости и сравнении с ними «расчетов риска», исторические факты последних десятилетий свидетельствуют о достаточно масштабном политическом внедрении «приемлемости» в сферу обеспечения безопасности на ОПО. Реформаторские силы в нагнетании «приемлемости» задействованы немалые, поэтому отвертеться, ссылаясь на «ненаучность» вряд ли уже удастся. Нужно держать наготове и знать общую схему установления критериев приемлемости риска аварии

См. далее Часть III>>

Часть I см. здесь>>  

Весь текст в PDF>>

Список использованных источников

1.      Гражданкин А.И. Крупные промышленные аварии: из углепрома в постиндустрию// Безопасность труда в промышленности. – 8. – 2011. – с. 58‑62.

2.      Health Effects of the Chernobyl accident and special health care programmes. World Health Organization, 2006 (http://www.who.int/ionizing_radiation/chernobyl/who_chernobyl_report_2006.pdf)

3.      http://un.by/chernobyl/prs/05-09-05-01.html

4.      Наследие Чернобыля: Медицинские, экологические и социально-экономические последствия и рекомендации правительствам Беларуси, Российской Федерации и Украины. – Доклад Чернобыльского форума ООН, 2005 (http://un.by/pdf/Chenobyl%20Legacy-Rus.pdf)

5.      Агапов А.М., Новиков Г.А., Арутюнян Р.В., Мелихова Е.М.. Кто помог создать «чернобыльский» миф?// Атомная стратегия. – № 12 – №7. – 2004 г.

6.      Коммерсантъ-Online 25.04.2011// Глава ИБРАЭ Леонид Большов о различиях между Фукусимой и Чернобылем. – http://kommersant.ru/doc/1628978

7.      Ulrich Beck: Risikogesellschaft. Auf dem Weg in eine andere Moderne. Suhrkamp, Frankfurt a.M. 1986. ISBN 3-518-13326-8. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. Москва: Прогресс-Традиция, 2000.- 384 с.

8.      Anthony Giddens. Fate, Risk and Security. In: A.Giddens. Modernity and Self-Identity: Self and Society in the Late Modern Age.Cambridge: Polity Press, 1991, p.109–143. Энтони Гидденс СУДЬБА, РИСК И БЕЗОПАСНОСТЬ (1991) - THESIS, 1994, вып. 5

9.      Mary Douglas. Risk as a Forensic Resource. - RISK // Dædalus, Fall 1990, v.119, no.4., American Academy of Arts and Sciences  Мэри Дуглас. РИСК КАК СУДЕБНЫЙ МЕХАНИЗМ. THESIS, 1994, вып.

10.   Niklas Luhmann. Der Begriff Risiko. In: N.Luhmann. Soziologie des Risikos. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 1991, S.9–40. Никлас Луман. ПОНЯТИЕ РИСКА (1991).- THESIS, 1994, вып. 5

11.   Kates R.W. and Kasperson J.X. Comparative Risk Analysis of Technological Hazards// Proceedings of the National Academy of Science, 1983, v.80, p.7027–7038.

12.   РД 03-418-01 «Методические указания по проведению анализа риска опасных производственных объектов» (утв. Госгортехнадзором России 10.07.01 №30);

13.   Гордон. Б.Г. О развитии атомной энергетики с позиции ее безопасности// Ядерная и радиационная безопасность. – №1. – 2006 г. – с.3-7.

14.   Андреев А.Ю. Теория ошибок и ошибки теории А.Т. Фоменко// Информационный бюллетень Ассоциации "История и компьютер". – N 28. – 2001. – с.224-259 (http://kleio.asu.ru/aik/bullet/28/17.html)

15. Lauridsen, K.; Kozine, I.; Markert, F.; Amendola, A.; Christou, M.; Fiori, M., Assessment of uncertainties in risk analysis of chemical establishments. The ASSURANCE project. Final summary report. Ris0-R-1344(EN) (2002) 49 p.