Cостояние, предупреждение и прогноз КПА - техногенных происшествий на ОПО с последствиями или угрозой последствий катастрофического характера, непоправимых для самого объекта или/и его окружения. (На примерах смертельных аварий в угольной промышленности)
одна из известных попыток определить контуры надвигающегося за индустриализмом будущего на языке опасностей. Термин "risk society" введен в оборот в 1990-е в трудах социологов Энтони Гидденса и Ульриха Бека
"новая философия" риск-предписывающего подхода отрицания требований в промбезопасности (2012) - ЧАСТЬ III
О риск-предписывающем подходе
или «новая философия» отрицания действующих требований промышленной
безопасности
По материалам Отчета ФГБУН «Межведомственный
центр аналитических исследований в области физики, химии и биологии при
Президиуме Российской академии наук» (МЦАИ РАН) от 25 мая 2012 г.
по проведению пилотной количественной оценки риска
установки АТ-ВБ на ОАО «Газпромнефть-МНПЗ»
ЧАСТЬ III
В первой и второй части, на примере рассмотрения Отчета МЦАИ РАН по оценке риска аварий на нефтеперегонной установке АТ-ВБ, продемонстрированы необычные явления в сообществе специалистов по безопасности. Известные и признанные эксперты (вдруг?) стали прямо отрицать действующие требования промышленной безопасности, - пилят сук на котором висят их шкурные интересы, грезят о модернизации платежеспособных заказчиков "риском 10-4". Структурно сходные процессы происходили и в других профессиональных сообществах, ответственных за безопасность индустриальной России. Результатом
необычного для промышленной страны невежества и беспечности стал всплеск невиданных
ранее для России крупных промышленных аварий, фактом которых отечественная
техносфера послала отчетливые сигналы бедствия всей индустриальной России.
В
заключение наметим три проблемные темы, которые полезно извлечь из событий последних
10 лет по расползанию реформы технического регулирования в область промышленной
безопасности, с последним новшеством разъедающего риск-предписывающего подхода,
вползающего из микромира «10-6».
А. Трагические
знания и опыт отечественных промышленных аварий гораздо хуже стали
обрабатываться, накапливаться и поступать в предупреждающую практику безопасной
промышленной деятельности. Информация об авариях есть, а знаний о современных
опасностях мало. Заблокированы, деформированы или разрушены известные и
доступные ранее методы, средства и каналы по актуализации и содержанию в
предупреждающей активности действующих требований безопасности. Быстрее чем
прежде ограничения безопасности отстают от изменений в промышленном
производстве (анклавно-периферийное расслоение как следствие
деиндустриализации). Стоны об избыточности для бизнеса действующих требований
безопасности глушат сигналы распознания будущих угроз промышленных аварий.
Б. Ранее
применявшиеся управленцами и промышленниками «контрольные» показатели уровня
промышленной безопасности (в основном числовые характеристики среднеотраслевой
аварийности и производственного травматизма) плохо стали отражать состояние
безопасности современных российских производств – средняя аварийность и травматизм
успокаивающе падают, а промышленную Россию периодически сотрясают «вроде бы
случайные» крупные аварии. Зародыши и предвестники крупных промышленных аварий
выпали из надзора, переместились в серость незнания и непонимания и у
промышленников, и у специалистов по безопасности. Срочно нужны «шунтирующие»
отечественные научные исследования этого новейшего российского феномена.
В. Зарубежные
экономоцентричные показатели опасности из «лучшей международной практики»
(к примеру, риск гибели индивида) сильно затуманивают картину российских
промышленных опасностей, с их помощью умело формируется приятная и не опасная фальш-реальность,
чем только усугубляется тяжесть ударов будущих неожиданных промышленных аварий.
У высших управленцев складывается тенденция замещения «материальных»
организационно-технических показателей обеспечения безопасности производств на «рыночные» синтетические параметры «цены
безопасности». Вряд ли вызовет резкое отторжение и удивление у российского
менеджера высшего звена предложение следить за текущим состоянием безопасности
не по вибрации гидроагрегатов на СШГЭС, а по котировкам акций «Русгидро» на
бирже. Квазирелигиозная имитация зарубежных подходов создает лишь поверхностное
успокоение, медленно затягивает петлю угрожающей развязки «технологического
краха», который без предопределенности ударит и по «отсталым» физикам, и по
«прогрессивным» лирикам.
* * *
По результатам звучащих сегодня достаточно напорных
монологов «о рисках», вне зависимости от
того, будет ли сдувание или раздувание воздушного замка «индивидуальный риск -
наше все», легко может укрепиться расхожее мнение, что риск-анализ есть
прозападная пустышка, заброшенная к нам «врагами» для развала российской
промышленности.
Развенчание современных мифов «о рисках» – малоперспективное и неблагодарное
занятие. Разбираться кто, кого и почему венчал «с индивидуальным риском» –
трудная задача, а ее решение все равно не дает прав на разрыв даже доподлинно
установленных тайных или явных уз.
Для нас сейчас риск-анализ – полезный инструмент
обнаружения новых и исследования известных опасностей. Осваивать его придется
как утилитарный «девайс», иначе продолжим преклоняться или проклинать
мистического риск‑идола «10‑6».
На одной только «саморегулирующей организации»
задачу такого масштаба и важности не решить. Здесь нужна «бесцелеприбыльная»
консолидация государства, деловых кругов и остатков научных и технологических
институтов.
Узнаем опасности – появится и сила безопасности. Адаптированный к
российским условиям риск-анализ здесь очень пригодиться, как полезный и нужный
инструмент, и не более того.
Риск‑анализ, как измеритель промышленных
опасностей не может дать наставлений и рекомендаций, как надо и допустимо
рисковать. С его помощью важно получить холодный ответ на горячий вопрос, что
угрожает именно новой России, а не СССР, Западу или Китаю.
Только имея карту
актуальных опасностей можно уверенно планировать и безопасно двигаться в
будущее нашей индустриальной страны.
