Прошлое, настоящее и будущее: техника безопасности, охрана труда, пожарная, экологическая и промышленная безопасность. Междисциплинарные исследования Техника безопасности - психология, Промышленная безопасность - социология и др.
Главы брошюры о состоянии и перспективах БЕЗОПАСНОГО развития отечественной промышленности. Итоги и уроки деиндустриализации и техрегулирования сквозь призму промышленной безопасности
-В чем отличия моделей обеспечения промбезопасности на Западе, в СССР и РФ? -Евростандарты промбезопасности заменят ГОСТы и Правила ПБ? -Как на практике работают "теории управления рисками"? -Есть ли альтернатива вестернезации-модернизации в РФ и Украине?
Для современного этапа деиндустриализации и выхода из
нее, в РФ старые знания, о периоде промышленного расцвета РСФСР, не подходят –
средняя аварийность падает, а СМИ трещат об уникальных «варварских» авариях.
Упорно надеемся на западные обложечные директивы. Уж если и они не помогут, то
точно наступит крышка этой «немытой России». Одна такая крышка уже была в 2009 г. на СШГЭС. Как не «отстало», а придется налаживать
организационно-техническую работу по адаптации принятия и исполнения «старых»
норм безопасности к современным условиям промышленности. Жвачку о
чудодейственных заморских требованиях пока желательно оставить в зубах заштатных
спикеров с бесконечных круглых столов о «вот-вот» никак ненаступающих благах
техрегулирования.
Для оценки «непрожеванности» результатов реформирования рассмотрим подробнее
динамику изменения объемов производства и аварийности на примере угольной
промышленности.
Угольная промышленность России была создана как
энергетическая база индустриализации 1930-х, а с начала 1960-х, когда рост
подземной добычи стабилизировался, отечественный углепром модернизировался в
современный энергообеспечивающий комплекс с приоритетом развития более
безопасной открытой добычи. В послевоенное время в РСФСР ежегодно вводилось
мощностей по добыче угля примерно на 10,2 млн. т, а в годы реформ вдвое меньше
– 5,1 млн. т (Рис.
9).
Рис. 9. Ввод в действие мощностей по добыче угля за счет
строительства новых, расширения и реконструкции действующих предприятий в РСФСР
и РФ (1918-2012 гг.), млн. т
Реструктуризация углепрома, как традиционной
отрасли энергообеспечения, проходила в РФ в качестве упреждающего и пилотного
этапа более общей реформы деиндустриализации. Энергетический голод – важный
этап остановки производств, ведь «уголь – это настоящий хлеб
промышленности». Динамика реструктуризированной добычи угля наглядно
демонстрирует размах выполнения программы сокращения отечественного
промышленного производства, переформатирование его в периферийный тип.
Добыча угля снизилась за годы реформы резко,
примерно в 2 раза к 1998 г. (см. Рис. 10). Более безопасная открытая добыча восстановлена на
дореформенном уровне 1990 г., а в
опасной подземной добыче после двукратного спада в 1990-1998 гг. наступила
стагнация на уровне около 100 млн. тонн/год. В целом добыча угля в
1999-2012 гг. восстановлена на уровне 40-летней давности.
Выросла
производительность, а производство упало. В погоне за эффективностью упустили основной эффект производства и получили неприятный эффект аварийности и травматизма.
Рис. 10. Добыча угля в РСФСР и РФ, млн. т
За 1990-2010 гг. экспорт угля из РФ вырос почти в 4
раза, а внутренне потребление сократилось в 1,8 раза. Если в 1990 г. на душу населения потреблялось 2,75 т угля, то к 1998 г. оно снизилось до 1,52 т и далее стабилизировалось на этом уровне (в 2010 г. – 1,54 т.) При этом в отрасли происходило быстрое выбытие
основных фондов (8,8% в 1996 г. и 8,4%
в 1997 г.) при резком снижении темпов обновления – ввода в действие новых
основных фондов. Коэффициент обновления основных фондов в угольной
промышленности, который с 1970 по 1985 г.
поддерживался на уровне 11-11,5%, упал к 1997 г. до 2%, а в 2003 г. до
1,7%. В 2004 г. он вырос до 2,7%. С 2005 г. сведения о коэффициентах обновления и выбытия, степени износа основных
фондов в угольной промышленности Росстатом не публикуются.
По данным идеологов
и исполнителей реструктуризации* за
1991-2003 гг. в угольной промышленности было введено в действие мощностей
на 104 млн. т (по данным Росстата 53,1 млн. т – см. Рис. 9), а выбытие мощностей составило 261,5 млн.т., т.е.
уничтожалось в разы больше, чем созидалось. Согласно утвержденной
Правительством РФ в 2012 г.
долгосрочной программы развития угольной отрасли на период до 2030 года износ
основных фондов в реструктуризированной угольной промышленности в 2010 г. составлял 70-75%. (по данным ЦСУ РСФСР и Росстата в 1970 г. – 32,7%, в 1980 г. –
40,8%, в 1990 г. – 42,8%, в 1995 г. – 36,9%, в 2000 г. –
43,7%, в 2005 г. – 41,2%, далее показатель не публикуется).
___________________________ *Ю.К. Шафранник, Ю.Н.
Малышев, Г.И. Козовой. Реструктуризация угольной промышленности России. Новая
парадигма развития – М.: Нефть и газ, 2004. – 384 с.
Масштабы проведенной деиндустриализации хорошо
видны по динамике численности шахтеров и числа угольных шахт. Шахты закрывались
и до реструктуризации, но именно в годы реформ уголь из 2/3 добывающих шахт
оказался не востребованным на рынке, хотя еще в 1990 г. уголь из тех же самых шахт планомерно потреблялся народным хозяйством
(своего угля тогда даже не хватало, в потреблении импорт составлял 12,2%).
Ненужными на угольном рынке оказались и более 215 тыс. шахтеров: численность
некогда самого привилегированного рабочего класса, а затем тарана рыночных
реформ снизилась более чем в 4 раза (Рис.
11).
Рис. 11. Численность шахтеров и число шахт в РСФСР и РФ
Согласованный с Международным банком реконструкции
и развития первый официальный этап по реструктуризации угольной отрасли 1994‑2007
гг. начинался и заканчивался символически: в 1994-1995 гг. крупнейшая
государственная шахта «Распадская» в Междуреченске стала первым частным
АОЗТ «Распадская и Ко», а 8‑9 мая 2010 г.
на шахте «Распадская» в одной из крупнейших аварий в истории отечественного
углепрома погиб 91 человек. Покоряя в реструктуризации заветные высоты приращений
конкурентоспособности (например, за счет ликвидации «отсталых»,
производительность труда в группе оставшихся шахт и шахтеров выросла в
1990-2010 гг. в 2,5 раза, рентабельность в 1988 г. ‑ 6,9%, а в 2008 г. ‑
19,7%), повредили более фундаментальные достижения отечественного углепрома.
Кратко рассмотрим изменения в обеспечении промышленной безопасности этой
отрасли.
Часто сравнивают угольную промышленность СССР и
новый реструктуризированный российский угепром по показателю числа смертей на
миллион тонн добычи. Обычно помнят, что в СССР одна смерть шахтера приходилась
в среднем на 1 млн. тонн добычи (в СССР уголь добывали в УССР, РСФСР, КазССР, в
ГрузССР, и в советских республиках Средней Азии в бывш. Средазугле). В РФ этот
показатель гибели шахтеров часто путают с общей смертностью угольщиков в
подземной и в открытой добыче. Как изменялась смертность шахтеров при
реструктуризации углепрома показано на Рис.
12.
Рис. 12. Удельная смертность в подземной добыче угля
в РСФСР и РФ, чел. на млн. т добычи
В 1991-1997 гг. удельная смертность шахтеров в
среднем поднялась на 2/3, стабильно возрастала с 1,2 до 1,9 чел. на 1 млн. т
(усреднение за 5 предыдущих лет), а годовой максимум в 1997 г. составлял 2,6 чел./млн.т. К 2003 г. удалось снизить смертность шахтеров до уровня 1991 г., вместе с тем значительно вырос разброс значений этого показателя.
Если в 1990 г. разброс
был ±6%, то в благополучном 2009 г. уже
±65%. Поэтому скачок удельного числа погибших с 0,45 чел./млн. т в 2009 г. до 1,31 чел./млн. т в 2010 г. теперь
вполне "нормален". Примерно на уровень 1 погибшего шахтера на 1 млн.
т подземной добычи новый углепром и вернулся после первого этапа
реструктуризации в 2004 г. и этот
уровень стабилизировался, хотя добыча упала вдвое и закрыта половина шахт, в
основном из числа наиболее опасных (нерентабельных). Но 1 погибший на 1 млн. т
добычи в СССР несравним с 1 чел./млн. т в новой России. За время
восстановительного роста 2000-2012 гг. в РФ достигнут уровень добычи РСФСР
конца 1940‑х годов. Тогда добыча была в основном опасной подземной, а сегодня
ее только треть. Несмотря на новые технологии управления и угледобычи, по
крупным авариям в 2000-х тоже откатили к уровню 1930-40-годов прошлого века.
Вспомним:
- 10 февраля 1931 г. в шахте №8 в Черногорске погибло 118 чел.; - 16 февраля 1944 г. в шахте «Байдаевская» в Сталинске (Новокузнецке)
погиб 91 чел.;
- 19 марта 2007 г. в шахте «Ульяновская» в Красносулинском погибло 110
чел.; - 8-9 мая 2010 г. в шахте «Распадская» в Междуреченске погиб 91 чел.
Существенно изменилось соотношение между «обычными» и
крупными авариями. Например, в РСФСР в 1980-е годы одна крупная авария (> 10
погибш.) приходилась в среднем на 313 регистрировавшихся аварий, в РФ в 1990-е
– одна на 86, а в 2000-е – уже одна на 33. Трагическое ценное новое знание о
происшедших авариях перестало поступать в широкий научно-технический обмен и не
работает на предупреждение будущих аварий.
Рис. 13.
Количество зарегистрированных аварий в угольных шахтах в РСФСР и РФ
При реструктуризации углепрома вместе с закрытием опасных шахт
устранялся и непосредственный источник аварий, исчезали возможные жертвы.
Подобное пассивное обеспечение промышленной безопасности породило неизвестные
ранее беспромышленные опасности, масштабные социально-экономические бедствия в
бывших шахтерских регионах.
Рассмотрим и другой важный авангард отечественной
топливной промышленности – магистральный трубопроводный транспорт.
