К 20-летию Федерального закона «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» (ФЗ-116) принятого в 1997 году
ВНИМАНИЕ!
В 2017 юбилейном году Safety.RU и РискПром.рф начинают публикацию обобщенных данных об аварийности и травматизме в базовых отраслях российской промышленности на опасных производственных объектах (ОПО).
Рис. 1. Удельная аварийность на опасных производственных объектах угольной промышленности России, количество зафиксированных аварий на 100 млн тонн добытого угля
Организационные и технические основы безопасной разработки полезных ископаемых, которыми щедро одарена наша земля, заложены и опробованы нашими соотечественниками еще более трех веков назад в петровской России. Последовавшее первоначально экстенсивное расширение добычи поставило и первые проблемные вопросы по обеспечению безопасного труда, сначала в горном деле, а затем - в фабричном и промышленном производстве. На повестку дня вопросы промышленной безопасности остро вставали в периоды советской индустриализации, послевоенного восстановления и промышленного роста в «застойный период». Накопленный десятилетиями ценный опыт обеспечения безопасного труда сегодня не имеет современного объяснительного языка, должным образом не актуализировался, снисходительно утрачивается как «отсталый». Когда труд превращается в товар, ценность безопасности для трудящихся замещается свободной ценой «человеческой жизни» и «индивидуальным риском» – и чаще не для работающего, а для прагматичного инвестора. Во многом благодаря накопленной инерции постсоветской технической культуры и силам отдельных энтузиастов многое из отечественного опыта осталось в современном российском законодательстве и непосредственно используется для обеспечения пожарной и промышленной безопасности на российских ОПО. Однако этот опыт в виде комплекса действующих организационно-технических мер и правил безопасности подвергается деструктивной критике влиятельных подрядчиков энергетической безопасности платежеспособных потребителей-партнеров, и испытывает мощное и разрушительное давление имитации «лучшей мировой практики» в перманентной реформе технического регулирования с ее конъюнктурной «модой на риск». Положение патовое: декларируются только приятные результаты проводимых реформ, а неприятные умалчиваются или не связывают с ними («реформы не идут»), горький опыт реформаторов допускается осыпать проклятиями, но трагические уроки крупных промышленных аварий (КПА) слишком медленно трансформируются в новые знания безопасности отечественных систем жизнеустроения. Взращенный в реформы фетиш предпринимательской свободы затоптал ответственность за безопасный труд, а безоглядный прогрессизм – историческую память о прошлых авариях. Это нанесло тяжелую травму технической культуре производства, негативно сказалось и на обеспечении его промышленной безопасности. Консервативные требования промышленной безопасности – одни из немногих оставшихся преград на пути роста хаотизации и безответственного прогрессизма.
В периоды становления, развития и модернизации промышленного производства, аварийность и травматизм сигнализируют о наличии устранимых технологических неполадок, а КПА отражают зарождение и вызревание кризисов индустриализма, постиндустриального перехода и технологических модернизаций. КПА – не только маркеры индустриальных кризисов, но и важный источник накопления антикризисных знаний. Любая КПА оставляет «снимок» зародыша будущего типа кризиса жизнеустройства индустриальной страны (ее технологического, социального, экономического и др. укладов).
Поиски новых путей предупреждения крупных аварий активно велись зарубежными исследователями после тяжелых катастроф в Фликсборо (1974), Севезо (1976), Мехико и Бхопале (1984), Северном море (1988), результатом которых стали евродерективы Севезо I и II (1982, 1996), Конвенции о трансграничном воздействии промышленных аварий (ООН-1992) и предотвращении крупных промышленных аварий (МОТ-1993), практические руководства ООН, МОТ, ОЭСР и др.
Советские техногенные катастрофы в Чернобыле (1986), Уфе (1989), Ионаве (1989) трагически ускорили методологический переход от традиционной техники безопасности к системному обеспечению промышленной безопасности С 1997 г. в России действует федеральное законодательство по промышленной безопасности ОПО (основа – ФЗ-116), сыгравшее важную роль в купировании резко возраставших в реформы угроз КПА.
Перед началом радикальных реформ 1990-х гг. многие видные эксперты предупреждали о высокой возможности резкого роста аварийности и травматизма в промышленности и строительстве, на транспорте и в сельском хозяйстве, – т.е. практически во всех высокотехнологичных отраслях при кардинальной замене «народного хозяйства» на «рыночную экономику». На многих участках российской техносферы «в переходный период» эти мрачные прогнозы, к сожалению, сбылись: например, резко выросли уровни транспортных аварии и пожаров, наблюдался общий всплеск смертности от травм среди трудоспособного населения. По-иному развивалась ситуация в промышленности, особенно в ее наиболее энерговооруженной и опасной части – на опасных производствах объектах – промышленном базисе советской и постсоветской России. Важную роль здесь сыграла организующая сила Закона ФЗ-116. Действовать приходилось в необычных (неизвестных ни в России, ни в мире) условиях роста аварийных опасностей вследствие разупорядочивания сложившихся хозяйственных и технико-социальных связей и демонтажа научно-технического базиса отечественного промышленного производства в стартовавших программах разгосударствления и деиндустриализации, в перманентных административных реформах, в реструктуризации и реформах технического регулирования. Закон упорядочил исторические и актуальные отечественные и зарубежные технико-культурные знания о предупреждении промышленных аварий, и стал основой для разработки новых социально-экономических барьеров от порождаемого реформами латентного вызревания угроз крупных промышленных аварий.
До сих пор, в том числе и среди специалистов, бытует расхожее мнение, что аварийность на опасных производственных объектах снизилась в реформы только вследствие сокращения промышленного производства. Эта предустановка ошибочна. Наоборот, аварийность и травматизм резко выросли именно в годы радикального спада производства в отечественной промышленности. Как это происходило наглядно видно из графиков динамики удельных показателей аварийности на опасных производственных объектах различных поднадзорных отраслей. Сегодня публикуем первый из них – из сферы традиционного надзора за опасными производственными объектами угольной промышленности (см. выше рис. 1).
Не будем забывать, что за представленными «голыми» цифрами стоит массивный предыдущий исторический опыт угольных трагедий и рефлексии в виде организационно-технических мер их предупреждения. Не так все гладко и с видимой тенденцией падения «средней аварийности». Действенность как сохраненной, так и становления новой надзорной системы по ФЗ-116 наиболее отчетливо проявилась именно в российском углепроме, столкнувшемся вследствие реструктуризации с крупнейшими смертельными авариями в угольных шахтах. Внезаконное предприимчивое освобождение в реформы от технологической дисциплины сразу ведет к бедствиям от безответственности, что трагически продемонстрировала в 2009 г. тяжелая авария на Саяно-Шушенской ГЭС, которая лишь на время тогда осталась без государственного надзора за безопасным ведением работ.
Необходимо имеет в виду, что крупные аварии в основном происходят при подземной добыче, которая после реструктуризации ополовинилась. Вот как выглядит аварийность на ОПО только в шахтах:
Рис. 2. Удельная аварийность в подземной добыче угля в РСФСР и РФ, количество зафиксированных аварий на 100 млн тонн добытого в шахтах угля
На рис. 2 четко виден всплеск аварийности в угольных шахтах в начале 1990-х гг., несмотря на почти двукратное сокращение объемов подземной добычи к середине этого десятилетия радикальных реформ. Подробнее о перипетиях аварийных опасностей в отечественном углепроме см. на Safety.ru и на РискПром.рф.
См. дополнительно здесь сведения о Фоновом риске промышленных аварий
|
