Эта книга - о состоянии современной России, в которое она приведена за десятилетие реформ Книга эта белая. Это значит, что в ней даны не мнения и оценки, а факты. Триста графиков, взятых из официальной статистики, дают картину общего состояния дел в хозяйстве России
Эта книга – изложение фактов, говорящих о социально-экономическом состоянии России, в которое она приведена за время радикальных экономических реформ с 1991 по 2003 годы
Это - четвертое издание «Белой книги» об экономической реформе в России, в которой временные ряды примерно трехсот важнейших показателей главных сторон нашей жизни доведены до 2007 года
В этой книге показано, как пережили кризис 90-х годов и 2000-2007 годы народы и хозяйства Беларуси, России и Украины. Главные характеристики жизни трех наших стран, представленные в форме графиков, показывают, что с середины 90-х годов в каждой из них реализуется свой, отличный от других, проект восстановления и развития.
В данной книге излагаются почти исключительно статистически значимые факты, причем удостоверенные органами государственной статистики. Это факты, говорящие о развитии главных систем народного хозяйства СССР и материальном обеспечении (благосостоянии) населения.
В предыдущей части об "Эффекте эффективных менеджеров" (2.2. Фондоемкость, фондовооруженность, рентабельность в промышленности РСФСР и РФ) на материале официальной статистики было показано, что сигнализируют специальные экономические показатели о состоянии основных фондов и чувствуют ли эти сигналы «эффективные менеджеры». Краткий итог таков: если целью «эффективных менеджеров», как часто утверждается, была квазипротестантская жажда прибыли, то им никакого смысла не было реформировать советскую "плановую" промышленность в периферийную «рыночную», – гораздо проще было наладить обычный в таких жадных случаях аккуратный сбор «золотых яиц». Эпигоны "совка" банально не смогли распорядиться свалившимся богатством, – не извлекали поток прибыли приумножая фонды, а проедали доставшееся из сжимающегося потока производства. И когда производственный поток стал усыхать, объявили виноватым не тот «инвестиционный климат», не тот "народ", не те "институты" и т.п.
Более сложные (неочевидные) изменения произошли с показателем эффективности соединения основных фондов и трудовых ресурсов для создания товаров – производительности труда. Через этот показатель связаны фондовооруженность и фондоемкость (их частное). Но обычно производительность труда оценивают по отношению выпуска продукции к среднесписочной численности работников за год.
За годы реформ (1990-2012 гг.) промышленное производство после двукратного падения восстановлено на 80%, а численность промышленно-производственного персонала и промышленных рабочих только сокращалась: рабочих стало втрое меньше, а работников – вдвое (см. Рис. 5 ранее). Т.е. производительность труда в промышленности должна была вырасти. Так оно и было с сер. 2000-х, хотя началось с падения в 1990-х (рис. 15):
Рис. 15. Индексы (1990=1) объема производства промышленной продукции в РСФСР и РФ, производительности труда работающих в промышленности РСФСР (до 1992 г.) и соотношения индекса промышленного производства и темпов роста (снижения) численности промышленно-производственного персонала в промышленности РФ (с 1993 г.) (индексы выработки валовой продукции на одного работающего)
После первоначального падения производительности труда работающих в промышленности в 1991-1996 г. более чем на треть, уже к 2004 г. этот показатель достиг дореформенного уровня 1990 г., а к 2012 г. превысил его на 67%. Если принять в рассмотрение не только работников, но и всех занятых в промышленности (см. Рис. 5 ранее), то их «совместная» производительность труда в 2012 г. тоже превысила уровень 1990 г., но пока только на 30%.
Из Рис. 15 видно, что производительность труда работающих в промышленности с 2010 г. вышла на дореформенный тренд роста, а для занятых – возможно выйдет к 2015 г. Рост чего-то важного - всегда приятный эффект. Но насколько эффективен этот рост производительности труда. Из учебников экономики известно, что при повышении фондовооруженности труда должно выполняться следующее условие эффективности производства: темпы роста фондовооруженности труда должны отставать от темпов роста производительности труда. А как было в России раньше и теперь (рис. 16):
Рис. 16. Индексы производительности и фондовооруженности труда в промышленности РСФСР и РФ (1990=1)
Если до реформ можно было (не)спорить об (не)эффективности промышленности, выбирая ту или иную точку отсчета для сопоставления (не)превышения роста производительности над фондовооруженостью труда (см. почти «параллельные» кривые до 1990 г. на Рис. 16), то после реформ спорить особо и не о чем – кривая производительности значительно ниже кривой фондовооруженности (а по учебникам желательно наоборот). Об эффективности промышленного производства при новом менеджменте можно было бы начинать разговор, если бы производительность труда к 2012 г. выросла не в 1,7 раза, а как минимум втрое (при прочих «равных»).
Но отложим в сторону учебники по экономике с их «синтетическими» показателями эффективности производства. Ведь более правдоподобен и поэтому важен вопрос о том, что происходило в России с производительностью труда.
Как же так получается, в реформы наблюдался в целом регресс и архаизация промышленного производства*, а производительность труда там выросла. И этот важный положительный (?) индекс реформ нигде не фигурирует в качестве достижения новой России последних лет, – напротив, реформаторы неустанно твердят, что производительность труда низкая и растет медленнее зарплат. По официально опубликованным данным, чтобы в начале 2010-х зарплаты росли быстрее производительности необходимо было поднять их в промышленности примерно на треть (Рис. 17). __________________________
* По большинству ключевых показателей: инвестиции, расход энергии, выпуск продукции, подготовка кадров, освоение производства высокотехнологичных видов продукции и т.д.
Рис. 17. Индексы (1990=1) производительности труда и среднемесячной реальной заработной платы работников промышленных организаций в РСФСР и РФ
Чтобы разобраться в вопросе о производительности труда в промышленности подробнее рассмотрим, что происходило в разных отраслях, – сначала в ключевом топливно-энергетическом комплексе (ТЭК) России, теперь ее «становом хребте». Ведь именно в реформы Россия «села на нефтяную иглу» и только в реформы наблюдались «кульбиты» с производительностью труда.
Как известно ТЭК включает в себя энергетику и топливную промышленность. Так с 1950 г. изменялись производительность труда и производство в электроэнергетике (рис. 18):
Рис. 18. Индексы производительности труда (1) и производства (2) в электроэнергетике РСФСР и РФ (1990=1)
В результате социальных изменений в этой большой производственной системе и ухудшения технологической ситуации произошел значительный откат в производительности труда. Траектория непрерывного роста производительности труда в электроэнергетике была прервана исключительно быстро, скачкообразно – в первые четыре года реформы, а к 2000 г. производительность труда сократилась более чем вдвое – опустилась на уровень 1965 г. Росстат с 2005 г. перестал публиковать данные о численности промышленно-производственного персонала в электроэнергетике, дается только численность работников с изменением методики подсчета. Даже с учетом такого «методического» скачка производительность труда в электроэнергетике РФ в конце 2000-х в 1,4 раза ниже, чем в 1990 г. Т.е. «вклад» в достижение высоких значений производительности труда в промышленности от электроэнергетики скорее «отрицательный» (и, видимо, энергетики в целом, т.к. теплоэнергетика перекрестно субсидируется электроэнергетикой и там доминирует тенденция к низкоэффективной котельнизации).
Посмотрим, как изменялась производительность труда в топливной промышленности (рис. 19):
Рис. 19. Индекс производительности труда в топливной промышленности РСФСР и РФ (1990=1)
Для топливной промышленности по изменениям производительности труда уже четко просматривается характерное подобие со всей оставшейся промышленностью (ср. Рис. 15 и Рис. 19). Т.е. топливная промышленность «тянет» производительность труда в промышленности в целом.
В топливную включают нефтяную, угольную и газовую промышленности. Основу этих отраслей оставляет соответствующая добыча топливно-энергетических полезных ископаемых. Их добыча в России изменялась так (Рис. 20):
Рис. 20. Добыча угля, нефти и газа в РСФСР и РФ в 1960-2012 гг.
Как видно добыча в годы реформ для нефти и угля «просела», а для газа – «стагнировала».
По нефтедобыче в 2012 г. – достигнут уровень добычи конца 1970-х. При этом в реформы вплоть до 2001 г. происходило падение производительности труда в отрасли. В 1980 г. на одного занятого в нефтедобыче работника приходилось 5,5 тыс. тонн добытой нефти, на начало перестройки в 1985 г. – 4,4 тыс. т, на начало радикальных реформ в 1990 г. – 3,8 тыс. т, а в годы радикального реформирования отрасли началось резкое снижение производительности: в 1995 г. – 1,4 тыс. т, в 2001 г. – 1 тыс. т добытой нефти на работника отрасли, т.е. ниже уровня 1950‑х. Динамика производительности труда в нефтедобыче была такая (рис. 21):
Рис. 21. Производительность труда в нефтедобывающей промышленности в РСФСР и РФ, тыс. т добытой нефти на 1 работника
Таким образом, несмотря на существенный технический прогресс, который имел место в отрасли за 90-е годы, расчленение большого государственного концерна** и передача этой самой рентабельной отрасли российской промышленности в частные руки привели к падению важного показателя эффективности производства в 3,75 раза. Лишь с 2002 г. положение стало восстанавливаться. В расчете на одного работника в 2010‑2012 г. добыто 3,3‑3,5 тыс. т нефти, т.е. несколько превышен уровень 1962‑1963 гг., а производительность нефтедобычи отброшена почти на полвека назад. Т.е. нефтедобыча скорее портит общую картину с увеличением производительности труда в промышленности (ср. Рис. 15 и Рис. 21). ____________________________
** В 1990 г. в нефтедобывающей промышленности действовало 69 организаций, а в 2004 г. 637.
Примерно такой же вклад, как электроэнергетика и нефтедобыча, вносит в производительность труда ТЭК и газовая промышленность (Рис. 22):
Рис. 22. Индексы производительности труда (1) и производства (2) в газовой промышленности РСФСР и РФ (1990=1)
В газовой промышленности в период становления, строительства и «застойного» развития вплоть до конца 1990-х по темпам роста производительность труда опережала производство, а в реформы 1991-2012 гг. наоборот стала резко отставать (возвращению не помогают и «методические скачки» оценки численности персонала – см. пунктирную линию на Рис. 22). В начале 2010-х по уровню производительности труда российская газовая промышленность отброшена на четверть века назад – в середину 1980-х.
Важно отметить, что снижение производительности труда в нефтяной и газовой промышленности происходило при резком сокращении наиболее трудоемких операций в геологоразведке. Так с конца 1980-х глубокое разведочное бурение на нефть и газ резко сократилось (рис. 23):
Рис. 23. Глубокое разведочное бурение на нефть и газ в РСФСР и РФ, тыс. м
Вчетверо за 1990-2012 гг. сократился и трудоемкий «поток» эксплуатационного бурения на нефть и газ. Просела и «база» бурения. По данным Минпромторга РФ оборудование, использующееся в России для добычи нефти и газа, изношено (буровое – на 50%, трубопроводное – на 65%). В последние 10-15 лет российские нефтегазосервисные компании в несколько раз больше тратили на поддержание текущей эксплуатации, чем на расширение производства, и результатом стало то, что на 2012 г. только 17% буровых установок изготовлено после 2000 года, а 63% – в 1980-х годах. В Минпромторге РФ считают, что есть тенденция к почти полному вытеснению российских производителей нефтегазового оборудования с внутреннего рынка.
Более важный и характерный вклад в увеличение производительности труда в промышленности вносит реструктуризованный российский углепром. Добыча угля снизилась за годы реформы резко, примерно в 2 раза к 1998 г. (см. Рис. 24). Более безопасная открытая добыча восстановлена на дореформенном уровне 1990 г., а в опасной подземной добыче после двукратного спада в 1990-1998 гг. наступила стагнация на уровне около 100 млн тонн/год – как в конце 1940-х. В целом добыча угля за 1999-2012 гг. восстановлена на уровне 40-летней давности. Выросла производительность, а производство упало, променяли эффект на эффективность.
Рис. 24. Добыча угля в РСФСР и РФ, млн т
Масштабы проведенной деиндустриализации хорошо видны по динамике численности шахтеров и числа угольных шахт. Шахты закрывались и до реструктуризации, но именно в годы реформ уголь из 2/3 добывающих шахт сразу оказался не востребованным на рынке, хотя еще в 1990 г. уголь из тех же самых шахт планомерно потреблялся народным хозяйством (своего угля тогда даже не хватало, в потреблении импорт составлял 12,2%). Ненужными на угольном рынке оказались и более 215 тыс. шахтеров: численность некогда самого привилегированного рабочего класса, а затем тарана рыночных реформ снизилась более чем в 4 раза (рис. 25):
Рис. 25. Численность шахтеров и число шахт в РСФСР и РФ
Согласованный с Международным банком реконструкции и развития первый официальный этап по реструктуризации угольной отрасли 1994‑2007 гг. начинался и заканчивался символически: в 1994-1995 гг. крупнейшая государственная шахта «Распадская» в Междуреченске стала первым частным АОЗТ «Распадская и Ко», а 8‑9 мая 2010 г. на шахте «Распадская» в одной из крупнейших аварий в истории отечественного углепрома погиб 91 человек. Покоряя в реструктуризации заветные высоты приращений конкурентоспособности (например, за счет ликвидации «отсталых», производительность труда в группе оставшихся шахт выросла в 1990-2010 гг. в 2,5 раза, рентабельность в 1988 г. ‑ 6,9%, а в 2008 г. ‑ 19,7%), повредили более фундаментальные достижения отечественного углепрома, например, безопасность в подземной добыче.
Зато в «обрезанной» угледобыче резко выросла производительность труда (рис. 26):
Рис. 26. Производительность труда рабочих по добыче угля в РСФСР и РФ
Особенно сильно выросла производительность труда именно в подземной добыче, где наблюдался двукратный спад производства (см. Рис. 24). Существенно выросла и среднесуточная добыча на одну шахту (рис. 27):
Рис. 27. Эффективность подземной добычи угля в РСФСР и РФ
Увеличение производительности в шахтах происходит не только потому, что для них закуплена высокопроизводительная зарубежная техника***. ___________________________ *** В «старые меха залили молодое вино» и получили череду крупных промышленных аварий: Баренцбург-1997, Зыряновская-1997, Цетральная-1998, Тайжина-2004, Есаульская-2005, Ульяновская-2007, Юбилейная-2007, Распадская-2010, Воркутинская-2013
Основная причина роста эффективности производства в реструктуризованном углепроме – закрытие «нерентабельных» шахт (их в советские времена тоже легко было «вычесть» и резко поднять эффективность производства). В пределе можно было оставить из советского прошлого одну самую высокопроизводительную шахту (например, Распадскую) и получить российский рекорд производительности по всему углепрому. Погнавшись за эффективностью утратили основной эффект производства (падения добычи) и получили бонусные эффекты деклассирования шахтеров и невиданного для индустриальной России роста крупных промышленных аварий. Такие тяжелые аварии происходили в РСФСР и РФ только на этапах индустриализации и деиндустриализации углепрома. По количеству и распределению тяжести крупных угольных аварий с числом погибших более 35 чел. новая Россия за последние двадцать лет уже догнала советскую Россию и сопоставима с ней за последние шестьдесят лет ее добычи. При этом советские «фонды потребления» получили в 2,3 раза угля больше, чем российско-кипрские (в последние годы Кипр – основной импортер отечественного угля).
Для сравнения, примерно по такому же «сценарию» как и в углепроме увеличивалась эффективность производства молока в России (см. здесь о надоях). Другими словами, показатели эффективности производства неплохо работают индикаторами, когда производственная система стабильно развивается. Если происходит резкое анклав-периферийное изменение структуры промышленности, доминирует деградация и сокращение производства, то «старые» показатели эффективности для такого деиндустриализирующегося производства не годятся. Они что-то еще показывают, но уже неизвестно что. Из надоев сливки не сепарируешь, и производительность шахтеров в ж/д вагон не отгрузишь. Традиционные показатели эффективности производства являются признанными индикаторами, когда нет резких изменений в производственной системе («при прочих равных»). Если совсем грубо, то для оценки состояния периферизирующейся промышленности России нужны не показатели эффективности производства, а показатели замедления архаизации и регресса. Пока новые индикаторы «эффективности менеджмента» в экономике не определены и не признаны, вынужденно приходится использовать проверенные, еще неотмененные, но забытые показатели эффективности производства.
ВНИМАНИЕ! Актуализированные графики к данному тексту (1950-2014 гг.) см. на рискпром.рф здесь: