Анализ Опасностей и Оценка техногенного Риска

//

Информационная программа «ОТРажение»

<.....>

Зритель: Здравствуйте. В первую очередь сразу скажу, что согласен с предыдущим выступающим, с Валентиной. Никаких подобных вообще зарплат большинство шахтеров не получает. Это вранье! Это первое.

Второе. Вот тут выступал председатель якобы независимого профсоюза. У меня сразу вопрос: он вообще материалом владеет? У нас, если вспомнить шахту «Распадскую», 2011 год, если не ошибаюсь, там погибло – сколько? – 100 с лишним человек, взрыв. И потом в течение года там еще был пожар, они не могли потушить.

И вот тогда оказалось, прошло по СМИ, что у нас формируется зарплата шахтеров – 80 на 20%. То есть 80% – это премиальные, которые зависят от объема добычи угля. А 20% – это окладная часть. Соответственно…

Константин Чуриков: Созданы все условия, чтобы шахтер любой ценой спускался в шахту?

Зритель: Да, да, да, именно так. То есть сейчас почему они глушат? Тогда еще всплывали факты, когда накидывали фуфайку на датчики. Там стояло современное оборудование безопасности, датчики, тем не менее они не работали.

Константин Чуриков: Олег, а в каких ситуациях…

Оксана Галькевич: Олег, ну скажите… Вы со знанием дела об этом говорите. Ведь люди понимают, что это риск, который однажды ничем хорошим не закончится. И они на это идут.

Зритель: Они идут, потому что есть у нас проблемы с зарплатами, проблемы с работой в Кузбассе. Они идут, потому что им нужно кормить семьи.

Оксана Галькевич: Олег, я с вами согласна, хорошо. Знаете, я просто вам хочу сказать, что такие кузбасские мужики вообще на вес золота, вот правда. Ну хорошо. Но это опасная работа, она неблагодарная, она жизни отнимает у людей, как это произошло вчера в Кузбассе. Пусть он поедет в Москву на стройку работать, но он живой останется.

Зритель: Вы знаете, дело в том, что здесь, в Кемерово, очень большое количество семей, которые, как врачи, как военные, династиийные специальности. Сын идет учиться в политех наш, оканчивает и идет шахтером работать. Понимаете? Кемеровский горный колледж заканчивает и идет рабочим работать туда, горнорабочим. Это просто династийные вещи. Это раз.

Во-вторых, здесь реально у нас, чтобы даже 45 получать… Я знаю, у меня друг непосредственно работает, он получает 37. Допустим. То есть эта зарплата для нас очень хорошая.

Константин Чуриков: Олег, вы знаете, мы вчера беседовали по поводу инициативы Собянина, чтобы люди из регионов работали, занимались уборкой улиц, дворниками. Так понимаете в чем дело? Там ровно такие зарплаты предлагаются в Москве. Вот в чем беда-то.

Зритель: Так дело в том, что 37. Ну, не все же уезжают в Москву. Во-первых, допустим, Москва многим не нравится.

Оксана Галькевич: Олег, слушайте, ну нельзя соглашаться заниматься в такой ситуации. Ну вы поймите, ведь это плохо заканчивается. Вы сами «Распадскую» вспомнили.

Константин Чуриков: Да людей просто жалко…

Оксана Галькевич: Мы теперь будем вспоминать и этот случай 2021 года.

Константин Чуриков: Олег, скажите мне, пожалуйста…

Оксана Галькевич: Правила написаны кровью!

Константин Чуриков: Стоп! Вот эту фуфайку на датчик кто обычно накидывает?

Зритель: Да рабочие, потому что… Я же повторяю: у них зарплата зависит от объема добычи. Понимаете?

Оксана Галькевич: И жизнь их зависит от того, работает датчик или нет.

Константин Чуриков: Оксана, я думаю, это вопрос совсем не к Олегу. Я думаю, это вопрос к другим людям, которых мы показывали в этом сюжете.

Давайте сейчас побеседуем…

Оксана Галькевич: Это вопрос, Костя, ко всем. Это вопрос к обеим сторонам. Здесь нельзя сказать, что виноваты только эти либо только те. И я не возлагаю ответственность только на шахтеров, но точно так же нельзя говорить, что исключительно руководство виновато. Понимаешь? Это человеческий фактор, очень сложный – он и здесь, и здесь, и здесь.

Константин Чуриков: Но вопрос: кто из них более подневольный?

Давайте сейчас побеседуем с Александром Гражданкиным – это заведующий отделом системного анализа безопасности Научно-технического центра исследования проблем промышленной безопасности. Александр Иванович, добрый вечер.

Оксана Галькевич: Костя, а что значит «подневольный»? Так можно говорить – «подневольный»? Нет, нельзя. Это вопрос твоей жизни, твоей безопасности, будет ли твоя семья накормлена.

Константин Чуриков: Так, Александр Иванович, добрый вечер, здравствуйте. Без эмоций рассудите нас. Вообще здесь кто прав, кто не прав в этой истории? С кого спрашивать-то?

Александр Гражданкин: Я не судья, конечно. Хотел бы сначала выразить соболезнования родным и близким погибших.

Напомню, что судебные органы у нас выносили решения по прошлым авариям. Если хотите, я напомню. По «Распадской» – прекращено по срокам давности. По «Ульяновской», 2007 год – шесть лет получил директор шахты, в 2017 году был помилован, отсидел два года. По шахте «Северная», недавно – пока тоже идет дело.

Поэтому что касается тематики, что делать и какие причины, то… Очень много говорят о нарушениях правил безопасности или о том, как они выполнялись, о контроле и надзоре за ними. Ну, мы практически не ведем речи о том, откуда берутся…

Константин Чуриков: Знаете, получается такая… Извини, Оксана. Это получается такая, в общем, своего рода тоже «Зимняя вишня». Понимаете? Тоже были правила безопасности.

Александр Гражданкин: Да, правила безопасности, вы правильно сказали, они пишутся кровью.

Оксана Галькевич: Александр Иванович, ну смотрите…

Александр Гражданкин: Их же надо записать. Они требуют такого же обслуживания…

Оксана Галькевич: Это же все – человеческий фактор. Понимаете? Вот вы можете сколько угодно в вашем Научно-техническом центре исследований проблем промышленной безопасности заниматься этими вопросами, изобретать какие-то датчики суперумные, роботов туда запускать. Но если на это закрывают глаза работодатели и работники, то это абсолютно бессмысленная работа получается.

Александр Гражданкин: Правила безопасности учитывают в том числе и человеческий фактор. И если они не учитывают – это значит, что правила хромые. А я напомню вам, что происходило с правилами безопасности.

Все шахты – наследие советской промышленности. Соответственно, там были советские правила безопасности. В 2000-х годах реформа технического регулирования отсекла – и получили аварии в 2010 году. Потом резко, конечно, руководство страны и Ростехнадзор этими правилами занялись. Опять в 2019 году новая реформа – «регуляторная гильотина». Она так и называется. То есть отсекают голову правилам.

А какие ресурсы у Ростехнадзора, чтобы правила делать и готовить? Научной поддержки вообще никакой. Поэтому, конечно, можно соблюдать, но правила тоже должны…

Константин Чуриков: Нет, ну подождите. Ростехнадзор (поправьте, если я не прав) – это все-таки государство, это ведомство, это госструктура!

Александр Гражданкин: Конечно. А какие ресурсы у него на это? Давайте посмотрим, какие ресурсы у него обслуживание, на актуализацию правил. Они просто ничтожные! Поэтому, конечно, был момент, что бизнес этим занимался. У него есть средства, мощные институты. Но мы этого не видим.

Константин Чуриков: Но бизнес волнует, наверное, чистая выручка, какая-нибудь EBITDA. Или как это у них называется?

Александр Гражданкин: Все-таки это хозяйствующий субъект, их все волнует. Может быть, в меньшей степени, но… Еще раз. Есть силы природы, опасность, которая на шахтеров может воздействовать. Но этой силе надо противопоставить силу знаний, которую мы должны накопить из опыта прошлых аварий.

Константин Чуриков: Смотрите, в чем еще сила, где сила. Я сейчас попрошу показать коллег информацию о владельцах все-таки, и этой шахты в том числе. Есть такая холдинговая компания «Сибирский деловой союз». Большая часть акций, по данным открытым источников, у Михаила Федяева. Состояние в 2019 году – ну, вы видите, да? – 550 миллионов долларов.

Ну смотрите, чем еще занимается… Да, шахта «Листвяжная». Добыча угла – 5 с лишним миллионов тонн в год. Чистая прибыль – 837 миллионов, то есть почти миллиард. Ну, плюс еще входят в эту группу, в этот холдинг разные компании, в том числе «Сибирская водочная компания», «Энерго», «Страхование», «Финансы». В общем, очень большой и крупный холдинг.

Как вы думаете, у очень большого и крупного холдинга деньги на безопасность сотрудников есть?

Александр Гражданкин: Деньги, конечно, есть. Но вы же не только средства (ресурсы и деньги), вы же должны еще и кадры иметь, которые подготовлены, в том числе научные кадры, которые этим занимаются. В советское время была большая сеть НИИ, которые обслуживали это сферу. Ну, даже если сейчас деньги они дадут, все деньги отдадут на безопасность – правила не возникнут по взмаху волшебной палочки, хорошие правила. Это большой исторический процесс, за ним надо следить. Он ослаб, это понятно. Вот эта авария – это всему научному сообществу, его остаткам, так сказать, это им урок, что они сидели и дождались опять.

Константин Чуриков: Это всем нам урок, да.

Александр Гражданкин: Опять годами правки мы будем в правила вносить.

Константин Чуриков: Да, спасибо, Александр Иванович.

Оксана Галькевич: Спасибо.

Константин Чуриков: Александр Гражданкин, зав. Отделом системного анализа безопасности Научно-технического центра исследования проблем промышленной безопасности.

<.....>

Источник  /