скачать полностью в pdf >> Современные индустриальные цивилизации в своем возникновении, существовании, воспроизводстве и развитии опираются на культурно-исторические инфраструктуры и институты больших технико-социальных систем: промышленное и сельскохозяйственное производство, транспорт и энергетику, жилищно-коммунальное хозяйство и здравоохранение, науку и образование, средства массовой информации и связи, вооруженные силы и др. Такие большие системы складываются в больших культурах исторически, закаляются горечью поражений, осеняются славой побед. В своем ядре они относительно устойчивы к внешним воздействиям, инертны к изменениям, а потому и выступают ярким носителем цивилизационных различий и противоречий. Со времен поражения СССР в холодной войне Россия, как многовековая традиционная культура, испытывает новейшее модерн-воздействие по смене жизнероссийского вектора движения как самобытной цивилизации. Неолиберальные реформы последних десятилетий были направлены в РФ на демонтаж цивилизационного ядра больших технико-социальных систем, с перспективной заменой их какими-то иными модерн-системами. В массовое сознание тоталитарно насаждались в основном мифические представления об исключительности англо-саксонских образцов. При этом назывались следующие причины уничтожения отечественных технико-социальных систем:
1) Россия не является цивилизацией, а варварство никакой ценности не представляет. Окультурить дикарей можно только западом: «Карфаген должен быть разрушен». 2) Россия все же самостоятельная цивилизация, но очень плохая – «империя зла». Сохранять ее нет смысла, а нужно заимствовать западное добро.
3) Россия – часть западной цивилизации, слегка отклонившаяся от «столбовой дороги» в советские времена. Все советское необходимо уничтожить, тогда наши европейские корешки оживут и прорастут сами собой, а «заграница нам поможет».
Все три «цивилизующие РФ» программы осуществлялись реформаторами лишь в части разрушения. В силу культурно-исторической стойкости большинство отечественных технико-социальных систем пока не удалось даже сломать, не то что демонтировать. Демонтаж и модерн-замена проведены лишь в социо-технических системах с рецессивной технической составляющей, – таких как средства массовой информации и связи, торговля, финансовый рынок и проч. Другими словами, инструмент реформаторской ломки изначально разрабатывался и был применен к социальной, как более подвижной составляющей цивилизационного ядра больших технико-социальных систем. В них за годы модерн-реформ традиционный уклад социальных элементов и связей был сильно изуродован, а технических – морально и физически изношен.
Отечественные технико-социальные системы оказались живучи и не погибли по прогнозам экспертов. В последнее время, и государство, и бизнес, и общество в большинстве своем перестали «рубить сук, на котором сидят», несмотря на всепроникающий либертарианский пафос разрушения «совка». Сегодня важно не только узнать «остаточный ресурс» отечественных техноландшафтов, сколько оценить динамику и перспективы адаптации больших технико-социальных систем к анклавно-периферийным условиям. Что ждет их (и нас) на пути в «цивилизованный рынок»? Можно ли спастись возвратом к «варварским планам»? Как, куда, с кем и с чем идти дальше, и идти ли вообще? – эти вопросы перестали быть риторическими после крупной аварии 17 августа 2009 г на Саяно-Шушенской гидроэлектростанции имени Петра Степановича Непорожнего (далее – СШ ГЭС).
Из этой трагической точки Сибири отечественная техносфера подала всем четкий сигнал об угрозе возникновения масштабных и чувствительных техногенных потерь в жизнеобразующих технико-социальных системах. Авария произошла на втором гидроагрегате СШ ГЭС, – а точнее в наиболее уязвимом месте единящейся энергосистемы северо-востока Евразии, сегодня представляемой ее эпигоном под названием топливно-энергетический комплекс РФ.
В узком специальном смысле в электроэнергетике под энергетической системой (точнее – электроэнергосистемой ЭЭС) понимается совокупность электростанций, электрических и тепловых сетей, соединенных между собой и связанных общностью режима в непрерывном процессе производства, преобразования и распределения электрической энергии и тепла при общем управлении этим режимом [1]. Связанная совокупность энергосистем называется объединенной энергосистемой (ОЭС), а система из последних – единой (ЕЭС).
В широком смысле энергосистемой называют совокупность энергетических ресурсов всех видов, методов их получения (добычи), преобразования, распределения и использования, а также технических средств и организационных комплексов, обеспечивающих снабжение потребителей всеми видами энергии [2]. Большие системы энергетики имеют иерархическую структуру, уровнями которой являются страна, район, крупный промышленный, транспортный или с.-х. узел, отдельное предприятие – см. Рис. 1.
Рис. 1. Иерархическая структура энергетической системы страны [2]
В энергосистему в качестве составляющих ее подсистем входят:
-электроэнергетические системы (состоящие из электрических систем и сетей теплоснабжения),
-системы нефте- и газоснабжения,
-системы угольной промышленности,
-системы ядерной энергетики.
Взаимозаменяемость различных видов энергии и энергоресурсов предполагает объединение отдельных энергоснабжающих систем в единую систему, которую называют межотраслевым топливно-энергетическим комплексом или энергетическим хозяйством.
Деиндустриализация и экспортно-сырьевая направленность оставшейся экономики РФ все более выхолащивают межотраслевые связи единой энергетической системы нашей страны. Поэтому важнейшее характеристическое определение «межотраслевой» теперь опускают и говорят просто о топливно-энергетическом комплексе РФ, понимая под ним уже не энергетическое хозяйство как большую систему, а лишь ее «финансово-экономическую» часть – так называемый «энергетический сектор, который обеспечивает жизнедеятельность всех отраслей национального хозяйства, способствует консолидации субъектов Российской Федерации, во многом определяет формирование основных финансово-экономических показателей страны» [3]. Другими словами из межотраслевой энергетической системы вычленен «сектор» по признаку «финансово-экономического» удовлетворения преимущественно внешнего платежеспособного спроса на энергию (для внутреннего хозяйства указано и ограничение – должна остаться жизнедеятельность «вообще»).
Важным индикатором функционирования энергетического хозяйства страны выступает безопасность производственной деятельности – один из ярких цивилизационных атрибутов отечественной промышленности. Безопасность работ даже в «теплицах прогресса» серьезно пошатнулась. В таких флагманах разгосударствления и реструктуризации, как нефте- и угледобыча, темп сокращения непроизводственных аварийных потерь отставал от темпов деиндустриализации. В угледобыче на фоне приятного сокращения аварийности при стагнации добычи стали прорываться «случайные» всплески крупных аварий – 1997, 2004 и 2007 гг. Напомним, что в 1997 г. произошли крупномасштабные аварии на шахтах «Зыряновская» (АО «Кузнецкуголь») и «Баренцбург» (ФГУП «Арктикуголь»), в которых погибло 67 и 23 человека. В 2004 в филиале «Шахта «Тайжина» ОАО УК «Южкузбассуголь» и в ООО «Шахта Листвяжная» ОАО ПО «Сибирь-Уголь» в результате аварии смертельно травмированы 47 и 13 человек. В 2007 г. было 243 случая со смертельными травмами, из которых жизнь 159 человек унесли три крупнейшие аварии на шахтах «Ульяновская», «Юбилейная» в Кузбассе и «Комсомольская» в Воркуте, произошедшие в марте-июне 2007 г. – ежегодный травматизм шахтеров взметнулся с 38 до 134 погибших на 100 тыс. трудящихся.
Срез безопасности в производственной деятельности позволяет охватить качественно иным взглядом состояние наиболее уязвимых связей и элементов промышленных технико-социальных систем, изменения в которых практически не видны при господствующем «финансово-экономическом» рассмотрении.
Любые качественные (тем более цивилизационные) изменения в технико-социальных системах неизбежно приводят к конфликтам социальных интересов. Чтобы сопротивление не организовалось, не обрело силу и не сорвало революционные цели (например, по вестернизации РФ), реформаторы должны тем или иным способом максимально блокировать все сигналы об опасности, излучаемые деформируемыми технико-социальными системами. Общее падение производительности труда при интенсификации основных производственных нагрузок работающих, диспропорция трудовой и технологической дисциплины, сокращение численности рабочих, снижение квалификации персонала, изменения в структуре занятости, режимах труда и отдыха, обеспеченность средствами индивидуальной и коллективной защиты, разброс в оплате труда – примеры сигналов опасности преимущественно социального характера. Сигналы соцопасности достаточно легко фильтруются установками культивируемого и поддерживаемого аутистического массового сознания. В отличие от реалистического, в таком типе сознания вытесняются все неприятные представления о действительности, а «правильными» считаются исключительно приятные. Тревожные сигналы об опасностях обычно неприятны для потенциальных жертв, поэтому плохо воспринимаются в общностях, страдающих аутизмом. В них принимающие датчики еще существуют, но барахлят, либо совсем выключены (как на аварийных шахтах в 2007 г.).
Для распознания первичных сигналов о техногенных опасностях необходимы уже специальные знания – в основном научные и традиционные технические, т.е. из предыдущего опыта эксплуатации больших технико-социальных систем. Как известно, за годы реформ в РФ отраслевая наука практически разрушена, а остатки фундаментальной лишены питающей информации о предаварийных событиях. Вымывание высококвалифицированных кадров и поколенческий разрыв препятствуют накоплению и осмыслению опыта прошлых аварий. Другими словами, наша техносфера сдвигается в направлении, когда предупредительные сигналы о техногенных опасностях (отказах, инцидентах) не только нечем, но и некому дешифровать.
В постперестроечной РФ подавляющее большинство слабых сигналов опасности от деформируемых технико-социальных систем до ответственных адресатов не дошли. Прозрачные и очевидные сигналы блокировались умолчанием, утоплением в информационном шуме, художественным занижением значимости, другими приемами. Неявные предвестники реализации техногенных опасностей также в большинстве своем не распознавались в основном по причинам невыгодности, неприбыльности, а также из-за существенного сокращения числа дееспособных научных, государственных и общественных распознающих институтов.
Будоражащие сигналы-вибрации об опасности от избиваемых больших технико-социальных систем своего предупреждающего действия не возымели (герцены не пробудились), а многие угрозы даже реализовывались мелкими и средними уколами. Вследствие деиндустриализации абсолютное число аварий в промышленности сократилось, однако сами аварии стали совершенно другими и по причинам и по последствиям: произошло забвение функции обслуживания техсоцсистем, солидарные связи в них разрывались или подменялись «финансово-экономическими», а элементы морально и физически изнашивались; информационный шум о частых и малых ущербах каждый раз вдруг округляет глаза перед фактом ниспосланной техбеды. Крупные техногенные происшествия стали считаться естественными и фатальными, – требующими, следовательно, спасительного спасания, а не рутинного предупреждения.
Но рано или поздно от трансформируемых больших технико-социальных систем, через глухоту вибраций, должен был и пробился всеочевидный, жесткий и крайне болезненный сигнал – не какое-то «723-е, последнее, китайское предупреждение» непонятно зачем посланное от преиндустриальной техносферы вообще, а вторая черная метка всем нам от единящейся энергосистемы нашей страны. Первая посылалась Чернобылем в 1986 г. и общими усилиями на время все же была обелена и затоптана. Безопасность всегда очерчивает смертельные границы возможной жизнедеятельности. Чернобыль-86 очертил ее сверху, а Саяны-09 – снизу. В 86-ом получили черную метку аварии за то, что переоценили багаж своих знаний и возможностей, а в 2009-ом – за то, что опыт и знания растеряли до предельной красной черты.
Авария на Саяно-Шушенской ГЭС 17 августа 2009 г. – характерный пример отклика сложной технико-социальной системы на кардинальное изменение цели производственной деятельности. Агрегаты станции проектировались в предположении, что их режим работы и обслуживания будут происходить в рамках единой энергосистемы страны. Ее расчленяемая часть ЕЭС РФ – есть сумма деградировавших систем, для которых нужны элементы и связи с принципиально иными свойствами. Старые элементы и связи от ЕЭС СССР не смогли полностью адаптироваться для обслуживания новой структуры потребностей свободного (т.е. освобожденного от прежних связей) рынка электроэнергии. Произошла тяжелая авария, после которой непроектная нагрузка на оставшиеся элементы и связи осколков ЕЭС и всей энергосистемы страны еще более усилилась.
Энергосистема страны переживает послеаварийную адаптацию. До завершения восстановления СШ ГЭС недовыработка ею электроэнергии будет компенсироваться повышенной загрузкой тепловых электростанций, работающих главным образом на угле (на Транссибе примерно на 20% возросли объёмы его перевозок в последнем квартале 2009 г.), увеличением выработки электроэнергии на Братской ГЭС с 2,4 до 3,7 ГВт, экспортом 500 МВт электроэнергии из Казахстана (там же планируется обеспечить и параллельные перетоки*), а также за счёт ввода в конце 2010 года первой очереди Богучанской ГЭС (600 МВт). Идет и восстановление СШ ГЭС: 24 февраля и 22 марта 2010 г пущены 6-й и 5-й гидроагрегаты, – мощность станции достигла 1280 МВт (до аварии — 6400 МВт). Ввод гидроагрегатов № 3 и № 4 состоится до конца 2010 года, после чего установленная мощность СШ ГЭС составит 2560 МВт. ________________________ *)В Акте расследования Ростехнадзора [7] в п. 6.6 имеется единственная рекомендация по обеспечению безопасности энергосистемы Российской Федерации: «Считать целесообразным рассмотреть проект строительства достаточного количества и пропускной способности линий электропередач, соединяющих регионы Урала и Сибири минуя Казахстан»
Необходимо заметить, что отечественная энергосистема не допустила внутрисистемной эскалации аварии. Несмотря на внезапную единомоментную потерю 4,5 гигаватт генерирующей мощности ОЭС Сибири, действиями противоаварийной автоматики и персонала объединённого диспетчерского управления Сибири и Центрального диспетчерского управления, оперативно распределившими нагрузку между другими электростанциями и задействовавшими транзит из ОЭС Урала и Средней Волги через территорию Казахстана, удалось избежать каскадного отключения и «погашения» ОЭС Сибири, аналогичного, скажем, аварии в электроэнергосистеме США и Канады 14 августа 2003 года. Тогда вышла из строя только одна электростанция в Кливленде, но следом произошло цепное отключение около сотни других, и 50 млн. чел остались без электричества. Подобная авария уже происходила в США 9 ноября 1965 года. Без электричества тогда остались 30 млн. человек. Для сравнения, периодичность системных аварий с погашением более 5 10% суммарной электрической мощности оценивается экспертами [4] для ЕЭС СССР – полувековой частотой (последняя авария произошла в 1948 г.), а для реформируемой ЕЭС РФ – 1 раз в 2 3 года. По официальным сведениям [10] за последнее 10-летие в энергосистемах России произошло более 200 технологических нарушений с частичным отключением энергосистем. Такая устойчивость «плановой» электроэнергосистемы и шаткость «финансово-экономического» определяется неразрывностью во времени большинства процессов производства и потребления энергии, а так же проектной «невозможностью изолированного выбора производительности и параметров отдельных элементов и связей вне их предполагаемого использования в системе» [2].
Характерная особенность энергосистем заключается в том, что их физико-технические и экономические свойства тесно связаны между собой. В ходе реформ было объявлено о безальтернативности внедрения внешней «финансово-экономической» управляющей системы, сразу видоизменившей межэлементные хозяйственные связи энергосистем. Резкая подвижка связности сопряжена с опасностью «выпадения» более инертных элементов и функционального расстройства всей системы. Если энергосистема не успевает адаптироваться, то энергетически нагруженные элементы без адекватных связей и должны периодически разряжаться авариями (буквально кричать о неадекватности своего окружения). Преимущественный вид связей в технико-социальных системах – социальный, а вид элементов – технический. С исчезновением человека советского культурно-исторического типа, скреплявшего ранее энергосистемы своими солидарными связями, на смену ему ожидался приход нового человека (просвещенного либерала, обуржуазившегося пролетария, «нового русского», среднего класса и проч.). Именно он должен был приноровить старые энергосистемы страны к своим новым «финансово-экономическим» целям хозяйствования, потому как без энергии всякая деятельность затухает, даже рыночная. Пока не справился, и сомнительно, что вообще желает этим заниматься. "Безусловный приоритет финансовых показателей над технологическими аспектами, включая качество и сроки ремонтных работ, нанес электроэнергетике колоссальный ущерб, подорвал системные основы бескризисного функционирования отрасли, привел к ослаблению технологической дисциплины и ответственности, отсутствию на электростанциях полноценного контроля за техническим состоянием оборудования" [11]. Энергосистема страны своей аварией на СШ ГЭС 17 августа 2009 подала клич всем тем, кто еще может и должен адаптировать ее к внешне управляющему «финансово-экономическому» воздействию, помочь не превратиться в ТЭК-сектор глобинтерна. Как же отвечали на Саяно-Шушенский сигнал о техногенной опасности главные социальные субъекты нашей страны (государство, бизнес, инженерное сообщество, население, СМИ и др.).
СМ. об этом далее в ЧАСТЬ2>>
Источник: |
