Редакция журнала «Методы оценки соответствия» попросила высказаться о статье неизвестного мне Автора «Процесс принятия технических регламентов набирает обороты». В его статье в явном виде заявлено несколько важных тезисов от имени апологетов реформы технического регулирования. Однако агитаторский пафос статьи затрудняет конструктивную дискуссию. Поэтому для пользы общего дела добровольно принимаю от Автора ярлык «противника реформы».
Вкратце «красная нить» статьи такова: в целях развития экономики, реформа технического регулирования призвана снять барьеры освобожденному предпринимательству и бизнесу. Административные барьеры как антипод рыночной свободы преподносятся Автором как абсолютное зло. Последовательно проводится разрушительная мысль о ликвидации норм и запретов под предлогом их «советскости». Для этого можно и даже нужно «прорвать плотину». Авторская метафора о плотине симптоматична и не случайна. Речь не идет о вскрытии какого-либо болезненного фурункула. Вопрос ставится шире. Под плотиной Автор понимает «старую громоздкую систему запутанных, непрозрачных и противоречивых правил» безопасности. Ее перестройка, а тем более капремонт уже не обсуждается. Необходимо уничтожить сие искусное сооружение наших отцов – прорвать плотину норм безопасности – и ее волной смыть позор несвободы, расчистить поле для «жизни российского бизнеса». Вся остальная жизнь не имеет смысла. Какие такие еще граждане и окружающая среда? Кто, как и когда построил плотину норм безопасности, от каких бед и кого она защищала и защищает? Ответ давно готов. Плотина – постройка бюрократов, единственный смысл существования которых – коррупционная составляющая. И лучше помалкивать, что, например, нынешний «мировой экономический кризис» – прямое следствие «коррупции» как раз в бизнес-среде.
Предполагается, что управляемый реформой прорыв плотины утопит лишь бюрократов, а отечественный бизнес каким-то магическим образом не будет затронут – предприниматели выйдут сухими из воды (о гражданах и окружающей среде скорбно помолчим). Несомненно, что избежать гибели при прорыве плотины сможет лишь горстка посвященных, которым известно, где и когда сработает подрывной заряд – у Автора это называется «созданием институциональных предпосылок для формирования национальной инновационной системы».
На грабли снятия запретов наши предприниматели, особенно малые, наступали уже не раз. Достаточно вспомнить плачевные постсоветские эксперименты с челноками и фермерами. И те, и другие разорились как раз после снятия запретов на свободу торговли. Сегодня же речь идет о снятии запретов более высокого порядка. Разница примерно как между ударом черенка грабель в лоб и стихией прорыва плотины. А подходящее «обоснование» всегда найдется: еще в XVIII веке Бенджамин Франклин писал, что тот, кто отказался от свободы ради безопасности не заслуживает ни свободы, ни безопасности. Посвященные о месте и времени прорыва плотины норм безопасности действительно смогут легко конвертировать безопасность своих ближних в личную прибыль. Не о них речь. Почему же наш предприниматель поверил в сказку о том, что ему будет лучше у Нас без Наших барьеров. Ведь его знание и навык о том, как эти «административные преграды» преодолевать - чуть ли не единственное[1]его конкурентное преимущество в условиях открытой экономики РФ. А он в реформаторской ломке ждет прорыва своих конкурентов через плотину норм безопасности. Какое мужество! Будет сражаться в честной борьбе на открытом рынке, в безудержном потоке прорыва, за место под солнцем. Не утопия ли утопнуть с верой в чудеса единого евростандарта? Наши Президент и Председатель Правительства уже оскомину набили, рассказывая про двойные стандарты на Западе. А реформаторы хотят выплеснуть через плотину нашей безопасности чужие «прозрачные» правила с двойным дном. Да мокрое место останется от российского бизнеса, если правила станут действительно прозрачными для внешних конкурентов. Они то приплывут в разливе прорыва плотины на катерах и яхтах, бросая лишь избранным «от реформы» спасательные круги. Иных же ждет буквальная утопия.
Проповедуемый Автором «тезис-мантра» о неизбежности свободного бизнес-развития страны, в открытом рынке и с «прозрачными» правилами, избит временем и опровергнут жизнью. На эту тему написано море литературы. Известный либерал Карл Поппер в своей главной книге «Открытое общество и его враги» (1945) предупреждает: «Неограниченная экономическая свобода может быть столь же саморазрушающей, сколь и неограниченная физическая свобода». В статье «Патология цивилизации и свобода культуры» (1974) этолог Конрад Лоренц разъясняет: «Функция всех структур – сохранять форму и служить опорой – требует, по определению, в известной мере пожертвовать свободой. Можно привести такой пример: червяк может согнуть свое тело в любом месте, где пожелает, в то время как мы, люди, можем совершать движения только в суставах. Но мы можем выпрямиться, встав на ноги, - а червяк не может». О возможности же постройки капитализма в России еще в начале XX века немецкий социолог Макс Вебер сказал: «Слишком поздно». Сегодня в открытом рынке можно построить лишь периферию, придаток западного капитализма. Как ни грустно, но о свободном предпринимательском развитии страны можно мечтать лишь за железным занавесом, например, как в современном Китае или позднем СССР. Во имя развития чуждого бизнеса реформаторы «техрегулирования» предлагают уничтожить последние следы железного занавеса СССР – правила и нормы безопасности, которые пусть и путано, но записаны кровью наших отцов. Требования безопасности создаются не логически, а исторически. Давно пора понять, что прозрачно кровью правило безопасности написать нельзя. Потом ничего не прочитаешь, и будешь лить кровь граждан снова и снова. По этому поводу Автор статьи так прямо и говорит: «Абсолютно (!) некорректно списывать на Закон «О техническом регулировании» периодически возникающие аварии, обрушения зданий и др… Это наследие прежней системы…». Можно подумать, что на Западе аварии не происходят. И если там действительно такие безбарьерные правила, которые лучше чем у нас, то почему же наши предприниматели еще не заполонили Европу?
Оставим в сторону экономическую часть вопроса. Если нашим предпринимателям так угодно, то пусть их и учит невидимая рука рынка с невидимыми правилами. Сам то бизнес бескровный, потому и правила «прозрачные» желает. Однако на жертвенный алтарь «техрегулирования» придется положить вполне конкретные человеческие жизни, так сказать оплату за «наследие прежней системы». Граждане наши не такие уж и дураки, чтобы добровольно гибнуть за общечеловеческие ценности «техрегулирования»[2]. Поэтому к нам завезена модная и прозрачная гильотина – «управление риском». Детально о ее устройстве здесь останавливаться не будем – для этого есть специальная литература. Но несколько примеров будут вполне уместными, тем более и Автор их слегка коснулся с бескровной бизнес-стороны.
Еще буквально вчера модно и выгодно было имитировать управление «качеством» и «окружающей средой». Результаты такого «управления» всем хорошо известны. Несмотря на тучи сертификатов соответствия, облепивших как мухи стены офисов надписями «ISO 9000-14000», объем производства всей нашей промышленной продукции (и качественной, и негодной) находится на уровне 80-х годов прошлого века[3], а действительно качественная и невозобновляемая продукция из природных кладовых извлекается, несмотря на деградацию окружающей среды, «управляемую» по ИСО 14 000.
Деятельно управлять можно лишь процессами или объектами, а не их свойствами, и уж тем более не параметрами и показателями. Опытный водитель управляет автомобилем, а не стрелкой спидометра. Измеряя скорость, он корректирует свои управляющие воздействия на автомобиль. Управленцы риском подобны заклинателю стрелки спидометра (или стрелки рискометра), а то, куда, и с какой скоростью действительно двигается автомобиль (или иная опасность) они либо не знают (вторичные манипуляторы), либо умалчивают (активные манипуляторы). Первые (их большинство) едут неизвестно куда и зачем, зато быстрее и, как им кажется, «прогрессивнее» других. Вторые (их меньшинство) используют невежественный энтузиазм первых в своих корыстных интересах. Здесь уместно освежить в памяти недавние клятвы об управлении рисками в банковской сфере от сегодняшних банкротов.
В технической сфере под риском понимается мера возможности причинения вреда потенциальным жертвам (жизни и здоровью людей, окружающей среде, материальным объектам техноландшафтов) при функционировании сложных социо-технических систем. Такой вред выступает обратной стороной благ, извлекаемых человеком с помощью техники из природы, и причиняется жертвам при возникновении случайных неплановых событий – техногенных происшествий (аварий, несчастных случаев, пожаров, сверхнормативных загрязнений ОС и др.). Техногенные опасности порождены прогрессом, предполагающим неограниченное изъятие благ из природы. Случаен не только факт наступления техногенного происшествия, но и размер причиненного жертвам вреда (обычно самые масштабные последствия и самые редкие). Другими словами, техногенный риск – это измеритель техногенной опасности, специфическая мера одного из многих свойств социо-технической системы, характеризующего неплановый (неявный, но возможный, случайный) вред ее функционирования. Формальное допущение о возможности рассмотрения меры опасности, как объекта управления, равнозначно тому, что, например, продавец при взвешивании товара займется мошенничеством с весами и гирями - управлением мерой веса.
Управленец риском обычно рисует доверительную картину беспристрастности. Дескать, для определения степени безопасности продукции необходимо оценить техногенный риск ее обращения и сравнить его с недопустимым (приемлемым). Ореола научности для такой процедуры оказывается не достаточно (к науке моральный выбор не имеет отношения). Поэтому часто можно услышать от идеологов «техрегулирования» о необходимости дополнительной легитимации их деятельности «свыше», как будто это как-то повлияет на безопасность граждан и окружающей среды. Так Автор статьи в качестве принципиального отличия технического регламента выставляет заветный «акт более высокой юридической силы».
Где же взять то ключевое и беспристрастно-объективное значение приемлемого риска? Автор статьи прямо отсылает интересующихся на политический рынок. И подменяет покупку «договоренностью». Давно известно, что на рынке побеждает сильнейший, а не лучший. Пример этому уже имеется в новеллах Федерального закона «Технический регламент о требованиях пожарной безопасности» №123-ФЗ от 22.07.2008 (далее - Пожтехрегламент).
Статья 93 Пожтехрегламента требует: «величина индивидуального пожарного риска в результате воздействия опасных факторов пожара на производственном объекте для людей, находящихся в селитебной зоне вблизи объекта, не должна превышать одну стомиллионную в год» (10-8), а «величина социального …. одну десятимиллионную в год» (10-7).
В Пожтехрегламенте (ст.2) под индивидуальным пожарным риском понимается частота гибели в пожаре за год одного человека, о под социальным – группы людей, причем о размере группы нет ни слова, т.е. «по закону» он может колебаться от двух человек до 142,2 млн. человек (по статистике же в среднем в пожаре с групповой гибелью людей погибает 6-8 человек, однако среднее не есть максимальное – совсем недавно в интернатах сгорало по нескольку десятков граждан к разу).
Таким образом, согласно ст.93 Пожтехрегламента групповая смерть населения в пожаре предпочтительнее гибели одного индивидуума, – она допускается чаще в десять(!) раз, несмотря на туманное заклинание об «одной десятимиллионной». Такое «управление риском» вполне отражает размах Авторских «договоренностей на политическом рынке».
С другой стороны ст. 79 Пожтехрегламента требует, что «индивидуальный пожарный риск в зданиях, сооружениях и строениях не должен превышать значение одной миллионной [1×10-6] в год при размещении отдельного человека в наиболее удаленной от выхода из здания, сооружения и строения точке».
По официальным данным за 2000-2007 гг. в пожарах ежегодно гибнет 16-19 тыс. россиян. Хорошо известно[4], что на долю пожаров в зданиях жилого сектора у нас приходится 88-90% всех погибших в пожарах, т.е. 14-17 тыс. Поэтому сегодня фоновое значение риска гибели россиянина при пожаре в зданиях оценивается за год частотой (110±7)×10‑6. По закону ежегодная гибель соотечественников от пожаров в зданиях должна сократиться более чем в 100 раз: с нынешних 14-17 тыс. погибших до завтрашних 160 чел. Непростая, масштабная задача.
Есть несколько путей исполнения ст.79 Пожтехрегламента. Первый и явный – существенное увеличение превентивных затрат по спасению как минимум 9 чел. из 10 угорающих в зданиях – в нашей открытой экономике смысла не имеет. Умрем от голода среди огнетушителей (на это указывает и Автор статьи). К экстравагантному решению следует отнести и увеличение численности россиян до 14-17 млрд. человек – именно тогда ежегодная гибель в пожарах 14-17 тыс. чел. из них будет соответствовать допустимому индивидуальному риску «одной миллионной в год». Наиболее реальный путь достижения цели «10-6» – крайне жесткий и механистический – сократить либо количество людей находящихся в «плохих» зданиях, либо число таких зданий, либо то и другое вместе. Речь не идет о поджогах или целенаправленном физическом испепелении. Сокращение должно принять «как бы естественную» форму. При помощи «расчетов пожарного риска» здания будут превращаться в «хорошие», хотя реальное состояние их пожарной безопасности будет деградировать. Под оберткой «управления риском» и будет происходить быстротечное «естественное окисление» зданий и людей на периферии прогресса.
Драматическое явление «управления риском» становится интеллектуальной основой обеспечения безопасности отечественных техноландшафтов, и не только в «техрегулировании». Его природа не вполне понятна. Пока есть только гипотезы. Надо разбираться сообща. Современный анализ опасностей и оценка техногенного риска – признанный инструмент системного анализа в области обеспечения безопасности техносферы. Постмодернистское «управление риском» – это не ошибка системного анализа опасностей, а самостоятельный инструмент контроля над техногенными страхами рискующих обитателей техноландшафтов. Заведомую путаницу вносит используемая в «управлении риском» научная фразеология, типа «10-6». Скрытые же цели «управления риском» могут быть самыми различными, не обязательно злокачественными, например, – не допустить ползучей мистификации техногенных опасностей. Только здоровый и осознанный страх позволяет человеку верно определить источник и величину опасности, принять меры, которые ее снижают. В этом смысле действительно пора одуматься и заняться буквальным управлением риска – отремонтировать искаженную в массовом сознании меру техногенной опасности, чтобы запустились здоровые механизмы народного самосохранения и выживания в наших «недоцивилизованных» техноландшафтах.
