Чура Николай Николаевич, автор учебника "Техногенный риск"  полемизирует в ответ на публикацию на РискПром.рф "О риск-ориентированном подходе в обеспечении промышленной безопасности" 

 В небольшой полемической заметке сложно всесторонне и взвешенно рассмотреть ситуацию, связанную с внедрением риск-ориентированного подхода к обеспечению безопасности. Ниже предлагаются некоторые аспекты применения риска в практических задачах глазами рядового служителя ПБ       

«Зри в корень!» – учил классик, и непредвзятый взгляд обнаруживает в основе вопроса сосуществование и параллельное действие двух базовых законов, на первый взгляд, довольно мирное, рабочее, хотя и с признаками конкуренции. Это добрый и старый, (скорее добрый, чем старый) – 116-ФЗ, основанный на множестве и долгожительстве правил в ПБ (потому и старый), а так же на достаточной их ясности, логике, вере служителей, и планомерно и проверенно несущий благополучие, потому и добрый. 

Второй (по дате вступления), 184-ФЗ, – новый, с широким охватом и претенциозный, что уже настораживает (служили-то одному богу!), с неясностью происхождения (явно не пролетарского!), ускоренно рожденный, и этот «бройлер» изначально стал говорить непонятными выражениями. При более близком рассмотрении ново-, хотя и законнорожденного, ещё не принятого, но уже взбирающегося на амвон в храме, где все и вся известно и расставлено по своим местам, служба испытала сложные чувства: кто-то на время потерял опору под собой либо дар речи, а кое-кто посчитал себя просто выставленным за порог. Да и было от чего. Утрата державности стандартов и вообще их необязательность, граничащая с никчемностью, верховенство некоего духа (доброго, злого ли?) под именем «Риск», который определяет их действия, поведение и вообще многое в их службе, и который, к тому же, никак не хотел материализоваться в их профессионально-практичном сознании, – не могли пройти бесследно.

Объяснения в том, что таковы законы развития, не слишком убедили служивых, хотя в деле, которому они служили верой и правдой, не раз возникало пересечение интересов развития (бизнеса) и безопасности. Здесь-то они твердо стояли на ногах и умели отстаивать свои позиции. Однако оказалось, что развитию подлежит их вотчина – безопасность, причем, сами основы её (а кто сказал, что она должна быть догмой?), только вот привычной ясности в мерах и путях достижения безопасности стало не хватать, а вместе с ними – и должной веры…

Темпы развития техносферы во второй половине прошлого столетия, вызванные огромной ресурсной накачкой, резко повысили уровень технологий в жизни и деятельности отдельных стран, обеспечив им высшую категорию развития. Уровень безопасности этих и других стран, вовлеченных в технологические циклы развития (хотя и менее использующих его блага), до сих пор, в целом, успевавший за технической мыслью развития, при этом заметно отстал. Тяжесть и трансграничность последствий крупных промышленных аварий не смогла побудить общество к принятию решительных мер, вплоть до отказа от дальнейшего развития наиболее опасных отраслей. Следование нормам безопасности далеко не всегда имеет первоочередной статус в общественном сознании и развитии, поскольку сами меры безопасности по стоимости могут превысить расходы на развитие (что, в принципе, естественно). Экономически, возможно, невыгодно, но это, так сказать, как считать. Возможно, свою роль в «подконтрольном развитии» (развитии, подконтрольном безопасности) могла бы сыграть, а, может быть, и призвана сыграть рискология, к настоящему времени выделившись в самостоятельное направление науки о безопасности.

С другой стороны, не следует преувеличивать роль риска в теории и практике безопасности – науке и сфере деятельности. Понятие риска сейчас часто имеет эвристическое звучание в контексте универсального «ключа» для решения всех проблем, так или иначе связанных с безопасностью.  

Тем не менее, есть основания считать, что историческая закономерность появления современной идеи, феномена – оценки риска в ПБ существует, и с этим нельзя не считаться. Однако полагаемые цели и задачи оценки риска пока выглядят более как надежда на инструмент (контрольно-измерительный) для определения уровня безопасности и оценки соответствия требованиям безопасности. Естественно, инструмент этот должен иметь шкалы величин риска, по которым можно судить об уровне безопасности, а также дополнительные отметки (деления, зоны, красную черту или что-то иное) недопустимого риска, т.е. несоответствия требованиям безопасности. Несмотря на критику коллег, к описанному порядку надо стремиться. Отсутствие критериев допустимого риска позволяет выполнить лишь относительные оценки риска отдельных объектов, определить «узкие места» и не более того.

Первые практические шаги здесь уже сделаны и дают неплохие результаты. Заложены основы методологии оценки риска, имеются методики расчета, получены первые критерии допустимого риска на законодательном уровне (пожарная безопасность, 123-ФЗ). А чем плохи (для начала) матрицы рисков, изложенные в методиках МЧС России? Стрелы критиков естественны и спасибо им, однако участвуйте в процессе и предлагайте! Все специалисты дружно заметили, что 123-ФЗ дает норматив индивидуального риска 10-6, который на два порядка меньше, чем апостериорный (статистический) в стране. Но если взглянуть на вопрос шире, чем примитивная подгонка под норматив в декларациях, разве существующее положение с пожарами должно нас устраивать и мы не хотим другого будущего? Это требует других ориентиров.  

Проблемных вопросов на этом пути много, и реальность риска-надежды и риск-ориентированных подходов подтвердится временем и поиском. Вспомним Н. Реймерса: «Каждая наука – дитя нужды. Она исполняет социальный заказ, а затем обретает учение!». Наверное, сложно требовать на этой стадии, востребованной обществом в целях обуздания вала аварий и катастроф, по меньшей мере – их предвидением и оценкой, еще и стройности учения о риске. Уж насколько стройна и математически точна известная теория надежности, а не хватило ее для решения поставленных целей, даже хорошо отлаженной и даже включающей оценку человеческого фактора (отказы оператора). А возможны ли объяснение и какая-либо оценка безопасности – «состояния защищенности…» из понятийного аппарата доброго и старого 116-ФЗ? Приведем еще цитату лорда Кельвина: «Существует лишь то, что может быть количественно измерено!».

Безопасность является свойством/состоянием объекта (источника опасности/защиты) – так видится в общем виде. Видимо, это свойство является принципиально определимым, т.е. доступно для определения, оценки, в отличие  от общечеловеческих категорий сродни счастью, любви. Считаю это важным, иначе недопонимание в основах будет продолжаться.

Видимо, не следует противопоставлять «новое» риск-ориентирование – «старому» соблюдению норм и правил. Первое может лишь дополнять второе. Оценки будущих состояний сейчас так же важны (возможно, не ежедневно), как и каждодневное и постоянное выполнение и контроль правил ПБ. При этом основа обоих подходов в ПБ общая – учет накопленного опыта (аварийности) в настоящем и будущем. Безусловно, приемлемый риск аварии не может служить единственным критерием безопасности объекта.

Вопрос установления критериев допустимого риска должен быть тщательно проработан в рамках принятой концепции (сначала надо рассмотреть её). Представляется, что индивидуальный риск – как показатель, должен быть ограничен величиной 10-6 – 10-5 1/год. По существующей схеме этот показатель определяется частотой аварии и сомножителями-вероятностями, последовательно учитывающими возникновения критического фактора, снижение его воздействия (расстоянием, преградами и т.д.) и степень воздействия на индивида. Видимо, исходные частоты аварий должны иметь рекомендуемые значения для типовых объектов. Сомножители-вероятности промежуточных событий также могут быть рекомендованы (нормированы). Либо следует нормировать потенциальный риск, используя типовые схемы ОПО. Возможно, использовать характеристики ОПО (действующий – проектируемый, его критичность и т.д.), нормировать потенциальный риск, определяя отсюда уровень защиты (физической, временем). Для действующих объектов уровни защиты могут иметь временно разрешенные нормативы (техусловия), могут устанавливаться меры менеджмента рисков для достижения соответствия.

Представляется, что необходима доступность статбаз аварийности (в широком понимании торг не уместен в вопросах безопасности), обобщенные статистические оценки для большого количества объектов с оговоренной возможностью доказательства исполнителем своих оценок для субстандартных объектов и в иных случаях.

Для технического (материального) и экологического риска, видимо, наиболее удобны матрицы. При этом экологический риск незаслуженно забыт (РД 03-418-01), хотя  это результат деятельности ОПО, и часто востребован. Мы полагаем, что это такой же показатель риска, как и остальные, хотя есть и другие мнения, но это отдельная тема.

Поскольку риск-ориентированный подход рассчитан на перспективу, нельзя ожидать и обеспечить сразу полный успех. Первый вариант должен быть рассмотрен, обкатан.

Н. Чура, к.т.н., доцент