Политическая система, спроектированная еще при Горбачеве, неадекватна ни типу общества, ни происходящим в мире изменениям. Ни одна из партий не выработала ни языка, способного описать реальность, ни объяснительных моделей, ни внятного образа будущего. Ни одна не стала интеллектуальной лабораторией, в которой была бы выработана матрица для пересборки рассыпанного общества. Причина фундаментальна – нет адекватной философской и технологической базы. Наша элита и власть отстали на два поколения от современных представлений об обществе и технологий политической борьбы. Группы политологов, зажатые в клещи истматом и либерализмом, заперты в методологическом тупике и не могут выработать ни языка, ни логики для обращения к новому поколению, которое начинает доминировать на общественной сцене.
Интеллектуальное сообщество США овладело «философией нестабильности», оно видит мир (страну, общество) как неравновесную систему с переходами «порядок-хаос» и с частым расщеплением путей – «точками бифуркации», – в которых изменить ход событий можно очень небольшими воздействиями. Это видение усилено постмодернизмом с его парадоксальными подходами.
Создавать в РФ новую партию на старой основе – это строить черную дыру для слива денег и кадров.
Самопроизвольно это положение не изменится, зародыши альтернативной системы надо «выращивать». Нужны ниши для нового обществоведения, которое работало бы на иных методологических основаниях и на адекватной им организационной базе. Условия для этого возникли сейчас, в момент «атаки хаоса» - очередного кризиса и ослабления старой системы.
Начать надо с небольшого аналитического центра с потенциалом генератора сетевой системы. Имеющиеся ресурсы достаточны для проекта, позволяющего в нужные моменты расширить его до технологической программы. Эти ресурсы – рассеянная по разным научным организациям группа специалистов, занимавшихся системным анализом, проблемами «сборки» социокультурных общностей и проектирования «образов будущего». Эти люди сильно выросли за последние 15 лет в ходе переосмысления истории 80-90-х годов и «оранжевых» революций (включая «арабскую весну»), а также благодаря опыту работы за границей.
Любая политическая доктрина должна собрать ту общность, которая и станет субъектом ее реализации этой доктрины. Для этого надо исходить из состояния общества. Оно претерпело дезинтеграцию – нет в России «готовых» общностей. Нет классов, сословий, профессиональных сообществ. В наибольшей степени организованы госаппарат и преступный мир. «Среднего класса» как социокультурной общности пока что не существует, и эта страта социальным актором не является.
Вот вывод социолога: произошло «скачкообразное увеличение количества самых многообразных, абсолютно не сводимых к сословным, классовым или слоевым определениям жизненных форм и стилей, имеющих исключительно культурное происхождение. Все эти стили, возникшие в России в течение последних пяти-десяти лет, не корреспондируют непосредственно с категориями демографической, профессиональной или экономической структуры как советской, так и нынешней «капиталистической» России».
Вот другой вывод, для политиков: «Главным признаком российской политики является практически полное отсутствие социально-слоевой идентификации политических партий. Многочисленные попытки отдельных партий и лидеров установить предполагаемую классическими политологическими учениями «принципиальную координацию» между партией с ее доктриной и соответствующим социальным слоем многократно и красноречиво проваливались».
Таким образом, формирование общности как политического актора сейчас значит создать стиль, а уже потом нагружать его доктриной. Для этого нужны ресурсы культурологи и эстетики. Надо создать коллектив режиссеров и художников, и труппу, способную поставить политический спектакль.
Теории для этого создали Грамши, позже Ги Дебор, Бурдье и Александер. Удачным опытом были революция Ганди, «сборка» фашистского государства Германии, «красный май 1968 года» во Франции, а также недавние «оранжевые» революции. Классическими учебными примерами стали междисциплинарные проекты по выработке стилей и сборке общностей для интифады в Палестине и свержения режима апартеида в ЮАР (лекции руководителей этих международных проектов и видеоматериалы при стараниях можно получить на европейских телеканалах – их показывали в начале 90-х годов).
В РФ удачными проектами по сборке социокультурных общностей считается «возрождение казачества» и формирование «фанатов» (неудачная попытка – создание дворянства). Важный опыт самоорганизации (при участии оргпреступности) – гопники.
В сфере политики, разумеется, параллельно с выработкой стиля должна срочно вырабатываться доктрина и «теория», включающие пантеон символов, язык, «образ будущего». Тактику встраивания доктрины в сознание «актива» тоже изучают, это – технология. А следующий этап – это привлечение «массы», которая и составит уже социальную группу, принявшую эти доктрину и стиль за «свои». Эта группа и будет политическим актором конкретного социально-политического проекта.

Ключевой этап, не считая интеллектуальной разработки, - создание «актива». Эта группа, «представляющая» будущую общность, видна обществу, и ее образ – язык, поведение, ценности и интересы, образ действий – приписывается стоящей за ней общности. Если такая группа не образуется, то общность не видна, а значит, ее как социального явления не существует, ибо она не имеет канонического образа «самой себя» и не может обрести самосознания. Поразительно быстрое деклассирование промышленных рабочих в первой половине 90-х годов было достигнуто демонтажем количественно небольшой группы «кадровых рабочих», которые и были группой, «представлявшей» рабочий класс. Исчезла эта группа – исчез и класс, хотя миллионы наемных рабочих остались.