ЧИКАГО – В мировой экономике, которая все еще приходит в себя после экономического кризиса 2008 года, усиливается озабоченность по поводу будущего – особенно в странах с развитой экономикой. Мой коллега из Северо-Западного университета США Роберт Дж. Гордон уловил настроения многих экономистов, которые ведут спор в его недавно опубликованной книге Взлет и падение развития Америки ‑ колоссальные инновации, повысившие производительность труда за последние полтора века, не могут быть достигнуты в будущем. Если это правда, то страны с развитой экономикой должен ожидать медленный рост и застой в ближайшие годы. Но будет ли в будущем действительность такой мрачной?

Вероятно, не будет. В действительности пессимизм присутствовал в предсказаниях экономистов во многие века. В 1830 году британский либеральный историк Томас Маколей заметил, что, «каждый знает, что во все времена до его собственного времени происходили прогрессивные улучшения; но никто, видимо, не рассчитывает ни на какое улучшение в следующем поколении». Почему, спрашивал он, люди не ожидают «ничего другого, кроме ухудшения»?

Вскоре оптимистичная перспектива Маколея была подтверждена развитием века железнодорожного транспорта. Следом за этим произошли революционные достижения в области стали, в химикатах, электричестве и других инженерных разработках.

Когда дело доходит до оценки нашего технологического будущего, я ожидаю подобный результат. Действительно, я бы даже сказал: «Мы еще ничего и не видели». Технические достижения создадут попутный ветер ураганных масштабов в странах мира с наиболее развитой экономикой.

Мой оптимизм базируется не на обобщенной вере в будущее, а на том, что наука (или «предполагаемое знание») и технология («предписывающее знание») взаимно развивают друг друга. Так же, как научные открытия могут ускорять технологические инновации, технологические достижения позволяют делать новые научные открытия, которые стимулируют технологические изменения. Другими словами, между научным и технологическим прогрессом существует цепочка положительной обратной связи.

История техники имеет массу примеров такой обратной связи. Научная революция семнадцатого века стала возможной частично оттого, что появились новые, технологически продвинутые научные приборы, такие как телескопы, барометры и вакуумные насосы. Нельзя рассматривать появление микробиологической теории 1870-х годов, не упоминая предшествующие улучшения качеств микроскопов. Методы рентгеновской кристаллографии, использованные Розалинд Франклин, были решающими для открытия структуры ДНК, а также для других открытий, которые привели к присуждению более 20 Нобелевских премий.

Приборы и оборудование, доступные науке сегодня, включают современные версии старых инструментов, которые было невозможно представить даже четверть века тому назад. В космос запущены телескопы, связанные с мощными компьютерами адаптивной оптики, чтобы увидеть вселенную, очень отличающуюся от ранее предполагаемой. В 2014 году разработчикам микроскопа Betzig-Hell присудили Нобелевскую премию за преодоление препятствия, которое ранее считали непреодолимым ‑ перевод оптической микроскопии в область наноизмерений.

Если этого недостаточно для уничтожения технологического пессимизма, надо рассмотреть революционные приборы и оборудование, которые появились в последние годы – устройства, о которых даже и не мечтали несколькими десятилетиями ранее. Начнем с компьютера. Экономисты приложили громадные усилия, чтобы оценить воздействие компьютеров на производство товаров и услуг и измерить их вклад в рост производительности труда. Но ни одна из этих оценок не может точно определить те несметные выгоды и преимущества, которые создали компьютеры для расширения возможностей научных исследований.

В мире нет ни одной лаборатории, которая не прибегала бы к помощи компьютеров. В экспериментальных работах термин in silico (компьютерное моделирование) занял свое место рядом с классическими терминами in vivo (в живом организме) иin vitro (в искусственных условиях). И целые новые области исследований, такие как «вычислительная физика» и «вычислительная биология» возникли ex nihilo (из ничего). В соответствии с Законом Мура, достижения в научных вычислениях продолжат ускоряться еще много лет, и не в последнюю очередь благодаря появлению квантовых компьютеров.

Еще одним новым инструментом является лазер. Когда появились первые лазеры, пришлось изобретать области их применения. В наше время они почти так же широко распространены, как и компьютеры, и их повседневно используют в широком диапазоне работ от сканирования документов до офтальмологии.

Диапазон исследований, которые теперь основаны на лазерах, охватывает многие области науки ‑ биологию, химию, генетику и астрономию. LIBS (спектрометр с лазерноиндуцированным пробоем) – обязательный прибор для анализа белков, от которого зависит многое в исследованиях молекулярной биохимии. Недавно лазеры дали возможность подтвердить существование гравитационных волн – одного из Святых Граалей физики.

Еще одной технологической инновацией, которая преобразовывает науку, является средство редактирования генов CRISPR Cas9. Сегодня установление последовательности генома является быстрым и относительно дешевым процессом, а его стоимость упала от 10 миллионов долларов США за геном в 2007 году до менее 1000 долларов США сегодня.

CRISPR Cas9 переводит эту технологию на новый, действительно революционный уровень, поскольку это позволяет ученым отредактировать и управлять геномом человека. Хотя эта идея может привести некоторых людей в замешательство, потенциально выгодные приложения этой технологии невозможно переоценить – такие как повышение стойкости зерновых культур при изменении климата и борьба с засолением почвы.

Кроме того, цифровая технология существенно понизила затраты по доступу к базе данных для исследователей. Все исследования базируются на имеющихся знаниях; все мы стоим на плечах гигантов (а иногда даже и фигурах поменьше), которые работали до нас. Мы рекомбинируем их открытия, идеи и инновации в новых вариантах – и иногда на революционных основах. Но до недавнего времени изучение того, что было сделано ранее и было необходимо для научных и технологических инноваций, требовало большой работы и бесчисленных часов, проведенных в прочесывании громадных объемов энциклопедических книг и библиотек.

В наше время исследователи могут найти наноскопическую иголку в информационных стогах сена размером со штат Монтана в США. Они имеют доступ к мегабазам данных, где можно найти примеры и эмпирические закономерности. Ученый ботаник-систематик восемнадцатого века Карл Линней позавидовал бы современным ученым.

Наши научные знания растут, приводя к неисчислимым новым применениям. Несомненно, что технологии тоже вырвутся вперед во многих ожидаемых и неожиданных областях. Это приведет к росту экономики, хотя, возможно, и не будет полностью зарегистрировано, если мы продолжим полагаться на наши устаревшие стандарты бухгалтерского учета национального дохода.

Joel Mokyr