О путях экономического развития нашей страны обозреватель газеты Анатолий Баранов беседует с Юрием Маслюковым, председателем Комитета Государственной Думы РФ по промышленности, строительству и наукоёмким технологиям.

— Юрий Дмитриевич, об экономическом положении нашей страны говорят самые противоречивые вещи. Правительство утверждает, что мы имеем необычайные перспективы и наблюдается устойчивый рост экономики. Те, кто стоит в оппозиции правительству, предрекают в самом скором будущем обвал, второй дефолт, спад и кризис. И рецепты предлагаются самые разнообразные, и цифрами оперируют весьма виртуозно. Разобраться в этом без посторонней помощи неподготовленный человек не в состоянии. Вам верят люди, так объясните же, что происходит на самом деле?

— Действительно, оценивать существующую ситуацию можно по-разному. Скажем, все чаще приходится слышать о необходимости достижения среднегодового прироста ВВП в 5-10% на протяжении всего следующего десятилетия. В связи с этим важно понимать, что существует только две принципиальные модели увеличения ВВП: за счёт бурного развития финансового сектора (к чему приводит "накачка финансового пузыря”, известно не только по российскому, но и по мировому опыту), или за счёт развития реального сектора экономики, в первую очередь промышленности.

Структура российской экономики в настоящее время такова, что динамика ВВП в существенной мере определяется динамикой промышленного производства, в текущем году носящей полностью инерционный характер. Поэтому невозможно обеспечить сколь-нибудь приемлемое увеличение ВВП без значимого промышленного подъёма. А это, в свою очередь, требует проведения осознанной экономической политики вообще и в особенности промышленной политики. Причем на первом этапе требуется устойчивое опережение темпов роста промышленности над темпами роста экономики в целом.

Поэтому, когда мы слышим о необходимости обеспечить устойчивый рост ВВП на среднем уровне 5—10% в год, мы должны понимать, что речь идет либо о новом "финансовом пузыре”, либо о ежегодном приросте промышленного производства не менее чем на 10% (в том числе электроэнергетики не менее чем на 7—8%). Но это маловероятно в условиях современного инвестиционного голода.

Нельзя утверждать, что для оптимистических прогнозов такого рода совсем нет никаких оснований. Действительно, благодаря усилению государственной поддержки отечественных товаропроизводителей и сдерживанию роста тарифов на услуги естественных монополий некоторые последствия девальвации рубля и роста мировых цен на нефть придали в 1999 году развитию российской экономики определенное ускорение. Оно сохранилось и в 2000 году. За первые 9 месяцев в сравнениии с аналогичным периодом 1999 года промышленный рост составил 9,7%, увеличение инвестиций — 17,5%, рост сельхозпроизводства — 4%, реальных доходов населения — 9,3%, экспорта — 48%, а импорта — 7,9%. Но реальные доходы населения за два года уменьшились на 11%, а сокращение инвестиций так и не было скомпенсировано.

— Мы, конечно, уже успели привыкнуть к тому, что живем в стране парадоксов. Кризис приводит к росту промышленности, а рост промышленного производства, оказывается, создает проблемы с инвестициями. Конечно, в рамки понятий "хорошо-плохо" многое не укладывается, всякое рождение подразумевает смерть и так далее. Но про проблемы роста хотелось бы знать подробнее.

— Главная проблема в том, что рывок вперёд разделил экономику на две части: отрасли, способные успешно развиваться самостоятельно, и отрасли, нуждающиеся в активной поддержке государства. В 1999 году и в начале 2000 года в России наблюдался беспрецедентный инвестиционный бум. Однако он сосредоточился преимущественно в отраслях с относительно устойчивым платёжеспособным спросом и, главное, относительно быстрой окупаемостью инвестиций. Скажем, вложения в цветную металлургию возросли на треть, в машиностроение и транспорт — на 28%, в химическую и нефтехимическую, а также пищевую промышленность на 17,7%. В этом секторе вполне достаточны стандартные либеральные рецепты по оздоровлению институциональной среды.

Однако наиболее важные для развития страны и ее жизнеобеспечения сектора, которые образуют капиталоёмкие отрасли с медленной окупаемостью, создают иной, "нелиберализованный” сектор экономики, для которого стандартные либеральные рецепты совершенно недостаточны и требуется серьёзная активизация государственного регулирования. Частный капитал не придёт в эту сферу в минимально необходимых для её сохранения объёмах просто потому, что высокая капиталоёмкость и длительная окупаемость инвестиций делают чрезмерно высокими риски. Так, в электроэнергетике сокращение инвестиций превысило в 1999 году 10%, а в 2000 году они не возросли. Из-за хронического недоинвестирования создаётся угроза физического разрушения систем.

В связи с этим России уже сегодня грозит возникновение дефицита материальных ресурсов и качественно новый этап деградации, при котором её развитие впервые будет сдерживаться уже не только финансовыми, а еще и ресурсными ограничениями.
В частности, уже сегодня село задыхается без техники. Именно в этом, а не только в плохой погоде заключалась основная причина неурожая 1999 года. В этом же была причина сложностей с уборкой урожая-2000: заплатить производителям при желании можно хоть завтра, но времени на производство и ремонт техники уже не было.

Электроэнергетика, нефтяная и газовая промышленность в течение ближайших 3—5 лет начнут пожинать плоды хронического недоинвестирования. Ещё немного —и никакое финансирование передовых технологий и геологоразведки не спасёт их,— а с ними и экономику в целом — от последствий десятилетней "инвестиционной паузы”.

Россия заканчивает проедать "наследство СССР”, в первую очередь в инвестиционной сфере. Восполнение того, что она привыкла брать из его казавшихся неисчерпаемыми запасов, требует иной организации экономики и государства. Складывающаяся же инерция, несмотря на радужные текущие показатели, приведёт, по оценкам специалистов Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН, к спаду в первом десятилетии XXI века производства, инвестиций и потребления до 8—12%.

— Юрий Дмитриевич, но ведь только что мы говорили о росте и его последствиях, а на финал приходим к десятилетнему спаду, который должен начаться едва ли не завтра. Герман Греф говорит о том, что завтра начнется как раз не спад, а устойчивый рост с теми же 10—12 процентами. Выходит, будущее, даже самое ближайшее, туманно и труднопрогнозируемо?

— Для обеспечения приемлемого будущего необходим переход на качественно новую модель развития экономики, опирающуюся на взаимосвязанный рост потребления и инвестиций, на достижение устойчивого баланса между финансовой, производственной и ресурсной сферами. Такой переход может осуществить только активное государство.

Ключевые элементы необходимой экономической политики — это рост эффективности управления, в первую очередь государства; повышение уровня монетизации экономики; создание инвестиционной инфраструктуры и технологическая модернизация.
Первоочередная задача — компенсировать ожидающееся постепенное ухудшение конъюнктуры, в том числе вызываемое повышением тарифов на продукцию естественных монополий, усилением фискального давления внутри страны и возможным снижением мировых цен на нефть.

Необходимо также формирование социально-психологической атмосферы обновления и подъёма, характеризующейся наличием в обществе внутреннего согласия по поводу целей развития и способов их достижения. Только в такой среде может господствовать конструктивная мотивация, обеспечивающая поступательное развитие. Следует стремиться к такому состоянию общества, при котором его ключевые субъекты будут связывать свои жизненные перспективы и стратегические интересы с расширенным воспроизводством и модернизацией, с увеличением национального богатства и производительного капитала, а не их перераспределением, как в последние годы. Нужны мощные движущие силы экономического подъёма — группы взаимосвязанных производств и хозяйственных институтов, образующих системную целостность и обладающих не только мощным потенциалом роста, но и достаточной "критической массой” для качественного преобразования экономики. Модель экономического роста должна опираться на инновации и повышение эффективности. Без этого динамичное развитие экономики невозможно. Поэтому мобилизация всех ресурсных источников повышения эффективности становится не только предпосылкой, но и содержанием роста, одним из его ключевых ориентиров. Для этого требуется выработать механизм согласования и балансирования интересов различных участников социально-экономических процессов. Ведь экономический рост, снимая одни противоречия, обостряет другие. В частности, он сопровождается структурной ломкой, нарастанием дифференциации и напряженности между отдельными секторами хозяйства, перераспределением ресурсов из отстающих секторов экономики, социальных групп, регионов в интенсивно развивающийся уклад. Все это может порождать напряженность, которая должна гаситься осознанной и целенаправленной социально-экономической политикой государства.

Нужно также решить конкретные хозяйственные проблемы, которые при недостаточном внимании могут, как показывают результаты моделирования, дестабилизировать экономику России уже к 2005 году, а именно: проблему инвестиций, социальные проблемы, проблемы обеспечения страны продовольствием, напряженности бюджета, топливного кризиса и внешней торговли.

Из-за отсутствия у государства последовательной инвестиционной политики инвестиции за 1991—1999 гг. сократились в 5 раз. В 1994 году доля оборудования "моложе” 10 лет была равна 44,5%, в 1997 году — 29,4%. Сохранение сегодняшних темпов воспроизводства основных фондов вызовет их дальнейшее сокращение, что уже к 2005 году станет основным ограничителем развития. К 2010 года они сократятся на четверть по сравнению с 1998 годом и составят 55—60% дореформенного объёма.

Надо повысить качество и конкурентоспособность производственных мощностей. Их необходимая модернизация требует ежегодного увеличения объема инвестиций на 10—12%, как минимум — 8%, то есть в 2,2 раза к 2010 г. При этом нужна переориентация средств на АПК и машиностроение. "Инвестиционный рывок” может состояться только за счет российского машиностроения, так как необходимый для него рост импорта оборудования (в 2 раза — до 15—18 млрд. долларов) непосилен. До 1998 года доля импортного оборудования в капвложениях из-за спада соответствующих российских производств и широкого распространения поставок оборудования по связанным кредитам из-за рубежа неуклонно росла: в 80-е годы она составляла 30—37%, в 1996 г.—63% , а в 1997 г.—74%.

В России возник громадный разрыв между производством и потреблением. В 1991—1998 гг. производство сократилось более чем вдвое, а потребление — лишь на 21%. Поддержание последнего шло путём наращивания потребительского импорта в обмен на сырьевой экспорт, свёртывание инвестиций и оборотных расходов, а с 1995-го — за счёт внутренних и внешних займов. К 1998 г. потенциал этих факторов был исчерпан. Финансовый кризис 1998 года частично преодолел разрыв между производством и потреблением за счёт спада последнего. Число граждан с доходами ниже прожиточного минимума выросло на 20 млн. чел. — до 37% населения. В 2000 году потребительский спрос сократился на 5—10 % по отношению к уровню 1998 г., что переводит социальные проблемы уже в медико-демографическую и политическую плоскость. Без восстановления уровня жизни нельзя восстановить доверие населения к государству, создать конструктивные предпринимательские и трудовые мотивации.

Разница цен в начале реформ привела к субсидированию промышленности и посредников за счёт села. Отток финансовых ресурсов оттуда составил в 1992 году 10% ВВП, в 1993г. — 3,2%, в 1994 г. — 4,4% ВВП. Покупательская способность села сократилась в 1992—99гг. более чем втрое, инвестиции — в 25 раз. Падение сельхозпроизводства с 1995 г. опережает промышленный спад. За 1991—99гг. оно составило 44%. АПК не воспроизводит свой потенциал. Производство комбайнов и тракторов покрывает 10-15% их выбытия. Сокращение парка сельхозмашин (на 5—8% в год) ведёт к сокращению посевных площадей (за 10 лет — на 25-30%) и сбора зерна (с 65 млн. т. в 2000 г. до 50 млн. т.— в 2005 г. и 40—45 млн.т. — в 2010 г.). Производство мяса и молока снизится в 2000—2010 гг. в 1,5 раза. При таком развитии событий в 2005—2010 гг. наш АПК обеспечит лишь 75—85% биологических потребностей российского населения. Это закрепит зависимость страны от импорта и связанную с ней экспортно-сырьевую ориентацию (так как только экспорт сырья может быстро дать валюту). Чтобы избежать этого, необходимо увеличить инвестиции в сельхозпроизводство втрое за 2000—2005 гг., а к 2010 г.— ещё в 2,4 раза.

Минимально необходимые расходы на субсидии, содержание гос-учереждений, капитальные затраты составляют сейчас 33% ВВП, с учетом обслуживания госдолга — 37—38% ВВП. Обязательства же бюджета, по оценкам специалистов РАН, подкреплены не более чем на 70%.
Топливный сектор — крупнейший кредитор экономики. Он сконцентрировал около 40% долга покупателей в промышленности. После 2000г. его кредитные возможности будут исчерпаны. К 2005г. объем инвестиций в топливный сектор должен возрасти в 1,5 раза по сравнению с 1999г., а к 2010г.— более чем вдвое, иначе страна уже к 2005г. может столкнуться с дефицитом топливных ресурсов — вплоть до сокращения их объёма, поставляемого на внутренний рынок, либо сокращения их экспорта на 15—20%.

Девальвация рубля и рост положительного сальдо торгового баланса создали иллюзию благополучия. Но необходимость стимулирования экспорта в условиях избыточных затрат и плохого управления требует увеличения курса доллара, что будет стимулировать дальнейший рост ценовой инфляции, усилит влияние внешних обязательств и оттока капитала на национальные сбережения. Так, девальвация рубля, по данным Минфина, повысила отношение внешнего долга к ВВП с 49 до 109%, а годовой отток капитала — с 4—5 до 11% ВВП. В итоге внутренние инвестиционные ресурсы (разница между сбережениями и оттоком капитала) снизились с 19—20 до 8—9% ВВП.

Рост капиталоемкости экспорта потребует в 2006—2010гг. для его сохранения на нынешнем уровне 4—4,5 млрд. долларов дополнительных капиталовложений, что составляет 40—45% сегодняшних инвестиций в производство.

Последняя масштабная девальвация рубля перевела экономику в новую фазу — инерционного развития, — которая может продлиться до 2002 г. Рост импортозамещения, экспорта, денежного предложения, смягчение диспропорций за счёт падения уровня жизни позволит к этому времени повысить промышленное производство до 15%. Но в 2003—2006гг. массовое выбытие производственных мощностей и сокращение сельхозпроизводства обострит системный кризис.

— Скажите, можно ли прогнозировать параметры кризиса?

— Низкий уровень инвестиций сокращает потенциал многих отраслей, в том числе АПК. Спонтанное выбытие сельхозтехники вызовет новый спад производства сельхозпродукции. Недостаток продольствия вынудит увеличить его импорт, повысив нагрузку на платёжный баланс страны. Положительного торгового сальдо не будет хватать для роста импорта.

Налоговое бремя и малые инвестиции позволят наращивать экспорт лишь за счёт снижения курса рубля, что ускорит инфляцию. Снижение курса рубля удорожит обслуживание внешнего долга. Нехватка доходов для обеспечения обязательств государства при невозможности резко сократить расходы заставит увеличить эмиссию. Дальнейшее снижение валютного курса рубля и эмиссия усилят ценовую инфляцию, которая еще больше сократит потребительский спрос. В сочетании с сокращением государственных расходов это вызовет общее сжатие спроса, что приведёт к новому витку спада производства и выбытия мощностей. Это усилит одну из ключевых негативных тенденций — региональную сегментацию экономики. Ведь за 1995—1997 г.г. доля продукции, реализуемой в пределах региона её изготовления, в общих поставках на внутрироссийский рынок выросла с 59 до 73%.

— Каков же рецепт лечения при подобном прогнозе?

— Негативных явлений можно избежать, если удастся создать финансовую базу экономического роста за счёт повышения монетизации экономики. Средство здесь одно — увеличение денежной эмиссии и построение банковских каналов, направляющих целенаправленно деньги в реальный сектор экономики. К 2003—2006 годам необходимо обеспечить массовое обновление оборудования ограничением вывоза капитала, продолжением монетизации экономики и вытеснения бартера, привлечением иностранных инвестиций. Ужесточение ресурсных ограничений, восстановление нормальной загрузки конкурентоспособного оборудования, достижение нормальной энергоёмкости производства будет означать, что удалось добиться успеха. К 2007—2010 годам реален перенос центра тяжести со стимулирования инвестиций на широкомасштабное стимулирование неэнергоемкого и некапиталоемкого потребительского спроса.

— Если же ваши рекомендации окажутся невостребованными, чего ожидать от того пути, который вы называете "инерционным"?

— При реализации описанного инерционного сценария единственной сферой роста останется экспорт сырья, который возрастёт более чем на 15%. Продолжится деиндустриализация экономики, производственные мощности которой сократятся на треть по сравнению с 2000г. В итоге к 2010г. в России окончательно сложится модель экономики, характерной для периферии мирового развития. Её черты — низкий уровень жизни при высокой социальной и региональной дифференциации; резкое падение качества социальной инфраструктуры; доминирование сырьевого экспорта для обеспечения потребительского импорта; недостаток внутренних финансовых накоплений.

Неприятие подобных перспектив и поиск альтернативы объединяет сегодня всё общество. Наиболее активно прорабатываются два варианта: попытка перехода к устойчивому росту за счёт стимулирования экспорта и за счёт наращивания потребительского спроса.
"Экспортно-ориентированный” путь развития соответствует либеральной идеологии, но, как показывают расчёты, в целом недостаточен для современных реалий и потребностей России. Развитие пойдёт за счёт снижения налоговой и социальной нагрузки на экспортёров. Это сократит потребление и неэкспортное производство, переведёт безработицу в открытую форму и обеспечит лишь незначительный, недостаточный для нормального развития рост.

"Потребительски-ориентированный” путь развития за счёт накачки потребительского спроса и опоры на импортозамещение приведёт к поддержке потребления и социальной сферы за счёт бюджетного перераспределения доходов от сырьевого экспорта и экономии на инвестициях. Он обеспечит более быстрый, но также недостаточный для восстановления экономики нашей страны рост.

Единственным выходом из сложившейся ситуации представляется одновременное стимулирование государством и экспорта, и потребительского спроса, требующее в качестве своей основы масштабных инвестиций.

"Инвестиционный” путь развития не просто обеспечит максимальный темп роста, но и позволит сделать его устойчивым, опирающимся не только на количественное наращивание объёмов выпуска, но и на качественную модернизацию используемых технологий. И здесь мы вновь оказываемся перед проблемой кадров: кто будет стоять у руля экономики, каков уровень понимания происходящих процессов в верхнем звене управленцев, до какой степени государство готово идентифицировать себя с народно-хозяйственным механизмом?

— У вас прозвучала мысль о необходимости формирования социально-психологической "атмосферы обновления и подъема", характеризующейся наличием в обществе внутреннего согласия по поводу целей развития и способов их достижения.Какие же кадры будут "решать все"? Вопрос не праздный, поскольку размножившиеся пресс-службы начальников разного ранга, которые призваны решать локальные задачи и, как правило, обслуживать чью-то персональную карьеру, теперь также берутся и за другие проблемы: от выборов до выяснения отношений между компаниями. Методы здесь эффективны, просты, но, кажется, абсолютно не пригодны для очерченной вами позитивной задачи.

— Да, мы наблюдаем упрощение отношений в сфере работы с общественным мнением. Основной метод здесь — "активное мероприятие" в средствах массовой информации, прямо почерпнутое из арсенала спецслужб. Только те работали во внешнем пространстве, а здесь это оружие повернуто внутрь страны и разит направо и налево. Наверное, не очень подходят для выполнения этой задачи и методы, применяемые в рекламном бизнесе. Мы имеем счастье наблюдать "социальную рекламу", призванную как будто создавать определенную позитивную атмосферу в обществе. Но, кроме ощущения, что кто-то неплохо на этом заработал, никаких других эмоций не наблюдается. Хотя чей-то хороший честный заработок в здоровом обществе должен радовать, а не вызывать зависть и злобу. Так что на специалистов из существующих структур я бы здесь не рассчитывал. Хотя имеется позитивный опыт внедрения корпоративной идеологии в крупных компаниях, своего рода "атмосферы подъема" в условиях отдельно взятого предприятия. Кажется, вы имеете опыт такой работы в государственной корпорации "МиГ". Возможно, здесь есть достаточные резервы.

— К сожалению, мой опыт можно назвать относительно позитивным. Как и на других подобных предприятиях, лозунги и идеи упираются в реальность. Честно говоря, я ожидал услышать что-то обнадеживающее насчет оппозиции. Хотя уже не впервые патриотическая оппозиция выступает со своим видением экономических процессов в стране, но, как правило, эти заявления декларативны и легко разбиваются оппонентами из либерального лагеря. Тем не менее, в уважаемой газете, за подписью известных людей опять читаем: "Следует перекрыть поток национального богатства, уплывающего в карманы расхитителей России, повернуть его на благо народа”.

— При содержательной справедливости лозунга, словосочетание "перекрыть поток” ассоциируется с намерением реализовать это административным запретом на вывоз валюты из страны. Я уже не говорю о реакции граждан, давно привыкших хранить свои скудные сбережения в долларах и крайне болезненно воспринимающих очередное покушение на скопленное про черный день. Здесь удивляет какая-то нечувствительность к настроениям массы людей.

Если же подобные намерения осуществятся, то это затруднит внешнюю торговлю России и серьезно ограничит привлечение иностранных инвестиций, а значит, и весь процесс обновления и модернизации основных фондов в целом, что вычеркнет Россию из мировой экономики и сделает ее экономическую деградацию необратимой.

Запрет на вывоз валюты из страны вызовет ответные меры со стороны развитых стран — от новых антидемпинговых расследований (так как Россия закрепится в статусе "страны с нерыночной экономикой”) до прямого ограничения российского экспорта и ограничения критического импорта, масштабы которого с учетом производственных нужд велики — более 1 млрд. долларов ежемесячно. В конечном счете необходимость обеспечения запрета на вывоз валюты вынудит государство прекратить ее продажу населению и предприятиям и вернуться в той или иной форме к системе централизованного импорта, существовавшей в СССР.

Однако административные запреты способствуют сокращению оттока капитала лишь в определенных границах. При излишнем "завинчивании гаек” капиталы уходят из страны уже не по "серым”, частично законным схемам, а по "черным”, полностью незаконным и значительно более криминогенным. Даже слабое усиление административных рычагов валютного контроля в I квартале 2000 года привело к росту оттока капитала по "черным” каналам более чем в четыре раза — с 0,5 до 2,3 млрд. долларов при совершенно незначительном — с 5,3 до 5,4 млрд. долларов — увеличении оттока по "серым” каналам.

Остановить отток капитала административными мерами в настоящее время не удастся. Причины этого лучше всего иллюстрирует следующее сопоставление. Сложившаяся инфраструктура вывода капитала за рубеж и государство обладают примерно одинаковой финансовой базой — около 20 млрд. долларов в год. Однако государство тратит эти средства в интересах всего общества и может направить на обеспечение валютного контроля лишь относительно небольшую сумму. Противостоящая же ему инфраструктура вывода капиталов из страны может тратить на собственное развитие до 15% выводимых сумм, то есть до 3 млрд. долл. в год! Понятно, что специалисты, обслуживающие ее интересы, по своей квалификации и эффективности в среднем будут превосходить специалистов, работающих на государство, даже с учетом поддерживающего последних морально-идеологического фактора.

Таким образом, чрезмерное ужесточение административных мер, с одной стороны, не способно перекрыть отток капитала из страны, а с другой стороны — усилит его, вызвав в среде бизнесменов опасения и повысив их стремление к уводу капиталов.

Поэтому административные ограничения вывоза валюты принесут пользу только в той степени, в какой они будут следовать за мерами по улучшению инвестиционного климата в стране (проведение антимонопольной политики, декриминализация процедуры банкротства, создание эффективного суда, государственные гарантии от политических рисков для жизненно важных инвестиционных проектов и т.д.).

— Складывается впечатление, что экономические заявления иногда делают люди, весьма далекие от проблем реальной экономики. Тем не менее, они безапелляционно заявляют: "В стране есть настоящие специалисты, знающие без заморских рецептов, как это сделать”. Прямо "денечек покумекаем — и выдадим рецепт".

— Отрицание "заморских рецептов” в эпоху глобализации выглядит как-то совсем пещерно. Ведь почти все периоды возрождения России - и при Иване III, и при Петре I, и в советское время - связаны с масштабным заимствованием и творческой переработкой всех достижений человечества.

Попытка отказаться от них сократит потенциал развития нашей страны и "заставит вариться в собственном соку”, лишив ее новых факторов роста.

Следует отметить, что в развитых странах рецепты российских реформаторов и МВФ вызывали протесты не только научной, но деловой и политической общественности, доходившие до написания открытых писем руководству России.

Игнорирование такого значимого фактора, как позитивное интеллектуальное взаимодействие с развитыми странами, недопустимо. Россия не должна бояться лучших мировых достижений, в том числе и в области экономической теории, и отказываться от них просто потому, что в свое время от них отказались реформаторы, поставившие страну на грань уничтожения .

— Предлагается "использование всех возможностей” для резкого увеличения бюджета. Честно говоря, когда государство начинает использовать ВСЕ имеющиеся у него возможности, рядовой гражданин обязан задуматься: либо происходит что-то катастрофическое — мировая война, конец света, — либо его хотят "построить" и в очередной раз обчистить.

— Реализация этого принципа невозможна без усиления налогообложения, причем в каком-то сверхжестком режиме, поскольку просто жесткий, как сейчас, с масками, захватами, массовыми приговорами за уклонение от налогов, эффекта не дает.

Некоторые отрасли, например, цветная металлургия и в условиях высоких мировых цен нефтяная промышленность, безусловно, облагаются налогами недостаточно. Их налогообложение разумно усилить, и нужно думать, как это сделать.

Однако в целом уровень налогообложения чрезмерен. Дальнейшее его увеличение окончательно угнетет производство и вызовет его массовый уход в "тень” или даже разрушение.
Именно такую политику проводили реформаторы, осуществлявшие беспрецедентное фискальное подавление России. Неясно, почему страна должна вновь использовать их порочную политику.

— Любимая тема оппозиции —это "возвращение под контроль государства ведущих предприятий, отнятых путем незаконной приватизации”. Насколько реально сегодня деприватизировать промышленность?

— Понятие "ведущего” предприятия размыто — под него можно подвести почти любой крупный хозяйственный объект. Таким образом, налицо призыв к массовому переделу собственности.
Восстановление справедливости в отношении собственности весьма напоминает восстановление справедливости в межнациональных отношениях — и там, и там благими намерениями вымощена дорога в ад национальной катастрофы.

Ведь передел собственности, если он, вместо сегодняшнего ползучего, приобретет открытый и массовый характер, дезорганизует производство, приведет к очередному разрыву производственных связей и прекращению инвестиций.

Кроме того, большинство приватизированных предприятий, которые и прежде управлялись плохо (кроме стратегических и градообразующих), как правило, погибли. В результате пересмотр итогов приватизации ударит по тем предприятиям, которые управлялись относительно хорошо, то есть по тому самому эффективному собственнику, который необходим для нормального развития экономики.

Деприватизация возможна только в случае прямого нарушения инвестором своих инвестиционных обязательств. Но ему нужно будет дать время для их выполнения, и лишь в случае пренебрежения своими собственными обещаниями вернуть собственность государству. Схожие процессы имели место, например, в бывшей ГДР, где доходило до перекрытия трудящимися автобанов общеевропейского значения, однако деприватизация допустима лишь по отдельным решениям судов по отношению к отдельным недобросовестным собственникам и не должна принимать массового характера.

Принципиально важно и то, что недобросовестность собственника должна проявиться в настоящем, а не в далеком прошлом, так как с того времени он мог исправиться. Кроме того, в период проведения приватизации действовали весьма специфические "правила игры”, нарушать которые было нельзя даже лично честным инвесторам.

— Предлагается также "национализация природных ресурсов страны”.

— Это требование вообще непонятно, так как природные ресурсы страны и так принадлежат государству. Можно и нужно требовать последовательной защиты национальных интересов и уточнения вектора государственной политики в области природных ресурсов, однако призыв, сформулированный в таком виде, производит впечатление недостаточной грамотности.
Если же этот лозунг подразумевает доступ к разработке недр исключительно государственных структур, то его следует признать глубоко ошибочным.

Прежде всего, современные государственные структуры плохо контролируются государством и в этом плане мало отличаются от частных. Поэтому передача им исключительных прав разработки недр не приведет к росту эффективности добычи полезных ископаемых из-за снижения уровня конкуренции за право подобной разработки.

Кроме того, использование исключительно государственных организаций практически исключит возможность привлечения негосударственных, а с учетом современного финансового состояния государства — и вообще всех инвестиций в освоение природных ресурсов России.
Представляется, что основной проблемой является здесь эффективность государственного контроля за освоением природных ресурсов, которая практически не зависит от формы собственности разрабатывающей компании.

— Одним из давних лозунгов оппозиции является "Предоставление Федеральному Собранию контроля за исполнением законов”. Честно говоря, было бы странно, если бы этого предложения, мало имеющего отношения к собственно экономической программе, у оппозиции не оказалось.

— Это призыв к подмене парламентом судебных и правоохранительных органов. Данная идея противоречит фундаментальному принципу разделения властей.

Ее реализация приведет не только к снижению эффективности работы парламента из-за его перегрузки, но и возникновению конфликта интересов законодательных и надзорных органов, а также судебной системы и правоохранительных органов, работа которых будет частично дублироваться парламентом.

Представляется, что для достижения поставленной цели вполне достаточно традиционной процедуры парламентских расследований. Но похоже, что не все, заседающие в парламенте, достаточно хорошо знакомы с собственными возможностями, которые действительно довольно велики. Превращать же Федеральное Собрание в подобие "чрезвычайки", во всяком случае, не следует.

— Честно говоря, после нашей беседы я еще более укрепился в мысли, что все происходящее напоминает какую-то игру в поддавки между властью и оппозицией. У исполнительной власти явно плохо идут дела с "программным обеспечением", поэтому есть вполне обоснованные опасения, что общество, получив из рук левых, патриотов или кого-то еще документ, сравнимый по популярности с программой "500 дней", начнет переориентироваться на какие-то иные силы. И тут появляется что-то вроде знакомого "Купи еды в последний раз", но в оригинальном исполнении.

— Далеко идущих выводов делать не стану. Однако, многие предлагаемые сегодня "патриотические” рецепты объективно направлены на самоизоляцию России и попытку создания в ней мобилизационной экономики, не отвечающей ни ее ресурсному потенциалу, ни требованиям мировой конкуренции. Тем самым "благодетели” справа и слева, несмотря на благие намерения, объективно ведут к краху экономику нашей страны. И это достаточно очевидно. Причем, вырисовывающаяся картина подменяет реально существующий для России выбор — между антинациональным курсом реформаторов и проведением национально ориентированной, хотя и рыночной, государственной политики — совершенно иным, виртуальным выбором — между карикатурой на коммуниста, выдержанной в худших образцах кремлевской пропаганды 1996 года, и "цивилизованными реформаторами", кажущимися на таком фоне относительно конструктивными людьми.

В результате общество, осознавшее необходимость новой социально-экономической политики, и люди, ежедневно ощущающие всю пагубность продолжения прежнего курса, будут дезориентированы и поддержат не действительных спасителей России, а ее могильщиков просто потому, что "ура-патриоты" говорят пугающие и непонятные слова, а "либералы" относительно хорошо выглядят и "умно" излагают.

Так что страна продолжает пока оставаться на перепутье.

Нефтегазовое оборудование стартует с удмуртской платформы «Тополя-М»

Юрий Маслюков в Госдуму избран по одномандатному округу № 28, что в Удмуртии, в который входят города Ижевск и Воткинск, а также еще два района республики с населением свыше 800 тысяч человек. Как же ему удается отстаивать интересы своих избирателей, сочетая их с общегосударственными?

С этим вопросом редакция «ПВ» обратилась к помощнику Юрия Маслюкова по работе в избирательном округе Юрию БЫЧКОВУ, депутату Госсовета Удмуртии и директору воткинской строительной компании «Мастер». Вот что он рассказал.

Как известно, Удмуртия является крупнейшим цехом российской оборонной промышленности, и это обстоятельство необходимо учитывать в развитии экономики республики. Ведь определенная часть мощностей «оборонки» должна работать по своему прямому назначению и их нельзя переориентировать ни на что другое. Это диктуют условия национальной безопасности.

Перед тем как в Государственную Думу был представлен проект федерального бюджета на 2001 г., у нас в республике побывал вице-премьер правительства страны Илья Клебанов и сказал, что Государственное производственное объединение «Воткинский завод» должно будет изготовить в следующем году шесть ракет «Тополь-М». Однако в проекте бюджета такого заказа не оказалось , так как к этому времени возобладала точка зрения сторонников максимального финансирования текущих расходов армии.

Усилиями Юрия Маслюкова, как председателя думской комиссии по закрытым статьям бюджета, и сторонников его позиции структура «военной» части бюджета была изменена: на развитие ВПК и закупки новых видов вооружений и военной техники выделено 90% этой части затрат, а на текущее содержание армии — 10%. При этом была решена и проблема с заказом для «Воткинского завода». Он должен изготовить в 2001 г. 6 или 7 ракет «Тополь-М», что принесет коллективу завода свыше 1,5 млрд. рублей. Еще примерно столько же получат другие оборонные предприятия Удмуртии в счет погашения долгов за прежние заказы.

При рассмотрении федерального бюджета было внесено около 5000 поправок по финансированию капстроительства. Свыше 3000 из них прошли через комитет, возглавляемый Юрием Дмитриевичем. Следует заметить, что многие предложения нашей республики по финансированию строительства значимых социально-бытовых и культурных объектов кто-то из составителей проекта бюджета проигнорировал и нам выделялось менее 5 млн. рублей. Но усилиями Юрия Маслюкова, сумевшего привести объективные доводы, республике на капиталовложения из федерального бюджета выделили 295 млн. рублей. Эти деньги позволят модернизировать систему водоснабжения Ижевска, достроить спортивный комплекс, детские дома, музей Калашникова и построить ижевский цирк, на что отпущено 70 млн. рублей. Большая субсидия из бюджета предусмотрена и на автодорожное строительство в республике — 278 млн. рублей вместо первоначальных 100 млн.

Отстаивание Юрием Маслюковым интересов своих избирателей как части общих интересов российского общества позволит республике, ко всеобщей пользе, получить в нынешнем году из федерального бюджета около 4 млрд. рублей. А это дополнительные рабочие места и объемы продукции, увеличение зарплаты и платежеспособного спроса, и, в итоге,— дополнительные доходы в федеральный и республиканский бюджеты. К слову, расходы республиканского бюджета в этом году запланированы в сумме 3 млрд. рублей.

Но бюджетная история — всего лишь «текущий момент», небольшая часть той большой повседневной работы, которую Юрий Дмитриевич ведет в интересах нашей республики. И ведет уже давно, задолго до того как его избрали депутатом Госдумы.

Высокая концентрация в Удмуртии предприятий ВПК потребовала особого подхода к их конверсии и диверсификации производства, в том числе на основе технологий двойного применения, с сохранением и развитием прежних кооперационных связей. Одним из основных направлений такого развития стало производство на заводах республики оборудования для нефтегазового комплекса, чему в немалой степени способствовал Юрий Маслюков будучи еще первым вице-премьером российского правительства. В Воткинске по его инициативе уже несколько раз проходили координационные совещания руководителей заводов «оборонки», которые производят нефтегазовое оборудование. Последнее такое совещание состоялось в октябре 2000 г. А незадолго до этого по его приглашению в Госдуме собрались руководители ведущих машиностроительных заводов российского ВПК и нефтяной промышленности Ирана, которые договорились о создании у нас совместного предприятия для производства нефтегазового оборудования. Оно будет поставляться в Иран и другие страны. Таким образом Юрий Дмитриевич активно способствует привлечению инвестиций в нашу страну, в том числе в Удмуртию, и тем самым — экспорту продукции отечественного машиностроению. Ведь одними из активных участников российско-иранского проекта будут наши заводы «Ижнефтемаш» и «Ижсталь», а также «Воткинский завод», в числе первых среди предприятий оборонной промышленности страны применивший свои технологии для производства гражданской продукции, в том числе предназначенной для нефтегазового комплекса.

Источник: http://www.promved.ru/janvar_2001_01.shtml