Время ускоряется по экспоненте. Всего через 20 лет страна оказалась перед задачей смены режима, почти соизмеримой с революцией начала 90-х. И перед таким же риском.

Тогда Борис Ельцин и Егор Гайдар поставили новорожденную демократию под удар. Подвели страсть и ответственность. Ельцин перехватил власть, видно не очень представляя, какое наследство принимает. Гайдар тут же начал делать то, чего не делать было нельзя. Нарыв вскрылся при нем и его же замарал. У части населения, не склонной к анализу и рефлексии, сработал судорожный инстинкт: виноват тот, кто сделал больно, а не те, кто раньше заразил и обрек на боль. Это усложнило жизнь демократии, вынудив ее в нежном возрасте противостоять мутным, но сильным эмоциям дезориентированной массы. И надо отдать должное: люди поддались этим эмоциям дозированно, многое простили и неоперившуюся свободу в целом не предали. Почти не предали. Могло быть хуже.

Но был и другой сценарий. Власть можно было не перехватывать. Тогда случился бы обвал(при КПСС на отпуск цен никто бы не решился, а другого выхода не было). Кончилось бы это кризисом еще более суровым. Для страны и для людей это было бы много хуже — но не для демократии. Тень беды легла бы на ушедший режим, а образ спасителей достался бы новой власти не таким запятнанным — даже в глазах людей с упрощенными представлениями и прямолинейными, слабоконтролируемыми реакциями. В политике мы получили бы аналог того, что в экономике называется ростом от низкой базы. И нынешней власти сейчас было бы куда менее сподручно так пошло и неблагодарно хамить в адрес«лихих 90-х». Ничего Путин не спасал: он воспользовался достигнутым, даже попытался развить правильные тренды, но быстро сломался и уверенно подвел страну к ситуации, близкой концу 80-х. История и здесь хочет повториться, и хорошо бы, если бы мы теперь оказались участниками и зрителями фарса, а не трагедии. Пока шанс есть.

Но сейчас повторяется и главная хронополитическая коллизия того периода. Конечно, в ближайшее время такого кризиса, какой был при Горбачеве, не будет. Но все-таки достанется и стране, и народу, и особенно власти, взявшейся рулить в это опасное время.

Например, так: ухудшение конъюнктуры ляжет на латание дыр при перегретых ожиданиях, плюс компенсация гигантских расходов на«победу» 4 марта, финансовых и моральных. Тут и набирающая силу оппозиция, и чудовищный, практически небывалый антирейтинг в среде«лучшей»(Владислав Сурков) части общества, уже сейчас относящейся к режиму как к ненавидимому посмешищу. Попытка завинтить гайки в таких условиях еще менее обеспечена, чем у Геннадия Янаева в 1991 г. Это будет воспринято обществом как еще один путч, на этот раз вялотекущий, — со всеми вытекающими.

Есть два варианта. Первый: если каким-то волшебным образом(благодаря осмотрительно сориентированному Чурову) власть вдруг будет передана новой команде, то ей придется расхлебывать все, что заварил Путин, включая обеспечение«победы», себя, друзей и учитывая всю модель Великого Всероссийского Паразитария. Или Путин«победит», а потом подготовит отход и уйдет сам, красиво, театрально, а главное — вовремя. И тогда у него будут все основания говорить: вот, при мне все было, должно было стать еще лучше, но… У новой власти опять будет репутация разрушителей, взявшихся спасать страну без знаний и опыта, без исторической ответственности и государственного мышления.

Второй: Путин«побеждает»(как угодно), начинает сам все расхлебывать, рано или поздно, но неотвратимо нарывается на проблемы, сталкивающие страну в каскад бифуркаций, и уходит уже не подобру, а то и не поздорову. А на его место приходит оппозиционер в обстановке более сложной социально-экономически, но зато более комфортной политически — хотя бы не перед низшей точкой падения, даже не в его начале.

Первый вариант лучше для страны и для самого Путина. Второй вариант проще и удобнее для новой власти, но чреват для страны. Причем даже не ближайшими последствиями, а прежде всего необратимой потерей времени в условиях катастрофически опаздывающей, уже почти сорванной модернизации. Можно ли еще успеть дать старт обновлению и отказу от ресурсной модели, не ясно. Но уже очевидно, что еще шесть лет такой стабильности окончательно превратят страну в мало кому нужный придаток.

И опять на чаше весов страсть и ответственность. Оппозиция должна понимать, с чем может столкнуться. Но и понимая это, она может опять жертвенно пойти на суровые реформы, приготовившись к незаслуженным проклятьям. Кто-то готов в этой стране стать еще одним Гайдаром? Если нет, то и наседать зачем? Пусть мы развалим экономику и лишим страну наукоемкого и высокотехнологичного будущего, но зато хоть раз в истории расчистим дорогу для торжества подлинной демократии и свободы.

Хорошие годы уходят. За ними приходят другие, они будут тоже трудны. В этих условиях бороться за власть могут люди только очень мужественные или не очень дальновидные. Или отчаянные.

Автор — руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН