Крупным планом: Кошмарная скважина Изучив внутренние документы BP, стенограммы слушаний комиссии береговой охраны и министерства внутренних дел и опросив десятки свидетелей катастрофы, журналисты The Wall Street Journal составили ужасающую картину последнего дня Deepwater Horizon Рассел ГолдБен Кассельман WSJ 30.08.2010, 161 (2679) В 10.43 20 апреля молодой инженер BP PLC Брайан Морель отправил e-mail из 173 слов своим коллегам, находившимся на плавучей буровой платформе Deepwater Horizon. В электронном письме содержались последние изменения в процедуре главного теста по безопасности, который был запланирован на этот день. Менее чем через 12 часов платформа была охвачена пламенем — таким жарким, что плавилась сталь. Одиннадцать рабочих погибли. Начался крупнейший в истории США разлив нефти в результате аварии на шельфе.
Взрыв на Deepwater Horizon — одна из самых тщательно исследованных морских катастроф. Занимавшиеся расследованием конгрессмены и привлеченные эксперты выявили целый ряд решений, в результате которых вероятность аварии повышалась. Но без ответа пока остается главный вопрос: почему персонал не обратил внимания на тревожные сигналы в последние часы перед аварией и не взял ситуацию под контроль, пока еще было время предотвратить взрыв?
Многие рабочие платформы до утра 20 апреля не знали об изменениях в процедуре опрессовки скважины (проверка на герметичность), определяющей безопасность дальнейшей работы платформы. Их озадачило, что BP решила перед проведением проверки удалить из скважины необычно большое количество густого бурового раствора (промывочная жидкость). В нефтяной промышленности используются самые передовые технологии. В BP для исследования нефтяных пластов используются одни из самых быстродействующих компьютеров в мире. Подводные роботы работают на скважинах на глубине в несколько миль. Но правда о современной нефтяной промышленности состоит в том, что она часто опирается на мнения и инстинкт людей. Надо слушать скважину, говорят они. 20 апреля небольшая группа мужчин на платформе Deepwater Horizon слушала почти завершенную скважину и не понимала, что она хочет им рассказать.
Ключевые менеджеры на платформе в тот день отсутствовали — поехали за комплектующими.
Ветеран BP Рональд Сепульвадо, отвечавший за буровую установку, был на тренинге на берегу, а его телефон был выключен. Два топ-менеджера компании Transocean, которой принадлежала платформа, провели большую часть дня, обсуждая с другими руководителями предстоящее техобслуживание платформы и необходимость поблагодарить персонал Deepwater Horizon за соблюдение техники безопасности.
В ответ на просьбу о комментариях к этой истории как BP, так и Transocean заявили, что они действовали осторожно, и попытались свалить ответственность друг на друга. Так, представители BP утверждают, что сотрудники Transocean отвечают за то, чтобы выявлять проблемы на платформе и решать их. А Transocean заявляет, что BP несет ответственность за проведение проверок и интерпретацию их результатов. «Окончательное толкование результатов проверки — сфера ответственности персонала компании-оператора на платформе и на берегу, персонала, обладающего полной информацией о свойствах скважины и пласта», — говорится в заявлении BP.
Проблемы с этой скважиной начались задолго до 20 апреля. Не зря Морель, написавший электронное письмо в последнее утро, ранее в разговоре с коллегами по BP называл эту скважину «кошмарной» (в ходе расследования была обнародована электронная переписка). Рабочие теряли в скважине буровой инструмент, им постоянно приходилось бороться с просачиванием взрывоопасного природного газа. Работы шли с отставанием от графика и превышением бюджета.
Но в тот день солнце поднялось над спокойным морем и казалось, что этот кошмар скоро закончится. Рабочие завершили бурение скважины за 11 дней до этого и теперь укрепляли ее сталью и цементом. Сделать оставалось немного, и рабочие уже начали беспокоиться по поводу следующего задания, расскажет позже Морель в ходе внутреннего расследования BP после аварии. Но прежде чем персонал Deepwater Horizon мог переключиться на другую работу, оставалось проверить скважину на герметичность, чтобы убедиться, что цемент и сталь вошли в прочный контакт, предотвращая возможность утечки газа. Если проверка проходит успешно, на скважину устанавливаются гигантские цементировочные пробки (размером с футбольное поле), и она временно консервируется — до тех пор пока ВР не будет готова качать из нее нефть и газ.
Несмотря на его важность, проведение этого теста и его интерпретацию оставляют на усмотрение персонала платформы. А на разных буровых приняты различные процедуры. Как правило, сначала удаляют буровой раствор примерно на 90 м ниже противовыбросового превентора и замещают его морской водой. Поскольку этот раствор осаждает газ, прежде чем удалять большое его количество, компании обычно проверяют скважину, чтобы убедиться, что она защищена от притока газа. Но инженеры BP в Хьюстоне, в том числе Морель и его коллега Марк Хафле, решили установить цементировочную пробку гораздо глубже обычного и удалить перед проведением теста в 10 раз больше раствора. Это было непривычно, но BP утверждает, что изменила процедуру, чтобы избежать нарушения герметичности.
Сепульвадо, находившийся в тот день на берегу с выключенным телефоном, в показаниях под присягой признался, что он никогда не проводил испытаний с удалением такого количества бурового раствора и не слышал ни об одном подобном случае в BP. Компания заявляет, что изменение процедуры было согласовано с регулятором. Действительно, BP обратилась к федеральным регулирующим органам за разрешением на использование более глубокой цементировочной пробки 16 апреля и получила одобрение спустя всего 20 минут. Но персонал платформы узнал об этом только в день испытаний, утром 20 апреля.
Когда менеджер дневной смены BP Роберт Калуза сделал сообщение об этом на ежедневной встрече в 11 часов утра в кинозале платформы, запротестовал Джимми Уэйн Харрелл, руководитель команды Transocean, самый опытный из находившихся на платформе работников. Харрелл и Калуза спорили о «негативном тесте», по словам одного свидетеля. «Так оно будет сделано», — сказал Калуза, в соответствии с данными под присягой показаниями одного из свидетелей, и Харрелл «неохотно согласился». Сам он в показаниях под присягой отрицал, что спорил с Калузой. Однако, как рассказывает его адвокат Пэт Фаннинг, Харрелл говорил Калузе, что не хочет удалять так много раствора перед проведением проверки, но был побежден. Связаться с Калузой и получить его комментарии не удалось.
Вскоре на платформу сел вертолет, на котором прилетели представители руководства Transocean и BP — менеджеры хотели просто посмотреть платформу. Почти весь остаток рабочего дня Харрелл показывал им платформу. К пяти часам вечера рабочие Transocean уже удалили большую часть бурового раствора и начали опрессовку скважины, в соответствии с хронологией событий, воссозданной ВР. Проверка пошла неудачно. Давление неожиданно выросло, и никто не знал почему. Рабочие, находившиеся в центральной «бурильной хижине» (что-то типа комнаты контроля), никак не могли интерпретировать показания приборов. Тут вошел Харрелл и сопровождаемые им VIP-персоны, но менеджеры быстро ушли, а Харрелл задержался. Он не увидел серьезной проблемы, но приказал одному из рабочих затянуть потуже клапан в верхней части противовыбросового превентора — устройства, которое должно герметизировать устье скважины в случае чрезвычайной ситуации, чтобы помешать буровому раствору, находившемуся выше, стекать вниз. Как тогда показалось, это решило проблему. Харрелл свидетельствовал, что он остался доволен результатами испытаний и вернулся к визитерам. Второй человек в команде после Харрелла — Рэнди Эзелл провел в «бурильной хижине» на несколько минут больше, но вскоре тоже ушел, чтобы сопровождать гостей. Позже он показал совместной комиссии береговой охраны и министерства внутренних дел, что, если бы не гости, он потратил бы больше времени, чтобы разобраться в сложившейся ситуации.
С уходом Харрелла споры продолжались. Уайман Уилер, буровой мастер дневной смены, не был убежден, что все в порядке. Уилер руководил буровой бригадой в течение 12 часов каждый день. «Уайман был убежден, что что-то пошло не так», — показывал Кристофер Плезант, другой рабочий Transocean. С Уилером не удалось связаться, чтобы получить его комментарии.
Смена Уилера закончилась в шесть часов вечера 20 апреля. На дежурство заступил Джейсон Андерсон, и, по словам Плезанта, у него была своя интерпретация результатов теста. Андерсон пользовался уважением своих коллег, и он уверил их в том, что в показаниях давления нет ничего необычного. Калуза решил проверить, так ли это, обратившись к Дональду Видрину, опытному менеджеру BP, который сменял Калузу в шесть часов вечера. Двое сотрудников BP совещались в течение часа. Видрин засыпал Калузу вопросами и не был удовлетворен ответами. «Я хотел провести еще одну проверку», — сказал он, согласно записям, сделанным в ходе внутреннего расследования, с которыми ознакомилась WSJ.
Рабочие провели тест на герметичность снова, но на этот раз результаты были еще более запутанными. Согласно предварительным данным внутреннего расследования ВР, показатели отходившей от скважины маленькой трубки были нормальными, а датчики на главной трубе показывали повышенное давление. Но обе трубы были соединены и должны были показывать одно и то же давление. Было неясно, что происходит в скважине. Наконец около 19.50 Видрин, по словам Плезанта, принял решение: он повернулся к своему коллеге Калузе и сказал ему, что следует позвонить инженерам BP в Хьюстоне и сказать им, что он удовлетворен результатами испытаний. Сам Видрин через своего адвоката отказался от комментариев. Были и другие признаки того, что скважина вышла из-под контроля: согласно показаниям электроники, которые были изучены следователями после взрыва, из скважины стало вытекать больше жидкости, чем было в нее закачано.
Но никто из рабочих Transocean, наблюдавших за скважиной, этих знаков не заметил.
Около девяти часов вечера визит топ-менеджеров подошел к концу. Некоторые из них подошли к мосту скважины, где им показали тренажер — видеоигру, которая позволяла членам экипажа практиковаться в поддержании Deepwater Horizon в правильном положении в условиях сильной непогоды. Среди подошедших был и недавно назначенный вице-президент BP по буровым операциям в Мексиканском заливе Пэт О'Брайан, получивший степень доктора Университета штата Луизиана за работы по измерению утечек газа в нефтяной скважине. В это время шла утечка газа, а О'Брайан стоял на мосту неподалеку от видеосимулятора.
Эзелл, второй по старшинству из сотрудников платформы, лежал в своей кровати и смотрел телевизор, когда зазвонил его телефон — такие показания он давал федеральным следователям в мае. На часах было 21.50. «У нас сложилась серьезная ситуация, — сказал ему Стив Кертис, помощник бурильщика. — Рэнди, нам нужна ваша помощь». Эзелл встал, оделся и потянулся за каской, когда услышал сигнал тревоги. Прежде чем он взял каску, первый из двух мощных взрывов потряс платформу.
В следующие несколько минут Андерсон и Кертис погибли, а Уилер был тяжело ранен. Противовыбросовый превентор не сработал. А большинство из тех, кто принимал важные решения 20 апреля, спасали свою жизнь.
Калуза отказался давать показания комиссии конгресса США и федеральной следственной комиссии, ссылаясь на свои права согласно пятой поправке к конституции США. С той же ссылкой отказался от дачи показаний федеральной следственной комиссии и Морель. А адвокат Мореля отказался комментировать эту историю.
Опубликовано по адресу: www.vedomosti.ru/newspaper/article/244640/koshmarnaya_skvazhina |
