Александр Степанов и Ольга Козырева  
21.06.2009 г.  - газета "Точка ру" выпуск 29, 2009 г.

"Ты никогда не решишь проблему, если будешь думать так же, как те, кто ее создал"

Альберт Эйнштейн

 В нашей предыдущей статье («Субботник глазами антрополога») мы рассматривали интенсификацию и перераспределение в традиционных обществах. Отметая традиционные общества как пережиток прошлого, либеральные экономисты утверждают, что лучшая интенсификация – максимизация прибыли. Стремление бизнеса к максимуму прибыли, по их уверениям, гарантирует наиболее эффективное использование ресурсов, рабочей силы, создание и освоение новых технологий и наилучшее удовлетворение потребностей.

Тем не менее, на опыте нашей страны мы видим, что в результате самоустранения государства от интенсификации производства оно резко сократилось и уже неспособно нести нагрузки, которые несло в советское время (см. Кара-Мурза С., Батчиков С., Глазьев С. «Куда идёт Россия. Белая книга реформ», 2008 г.). Утрачено большинство современных технологий, а бывшие специалисты давно растеряли свои знания и навыки. Почему же это произошло?

Давайте взглянем на рыночную модель общества. Что такое рынок? Рынок – это обмен, свободный от моральных обязательств. На рынке продается и покупается все, что пользуется спросом. В том числе, и труд. Бизнесмен покупает рабочую силу, когда она ему выгодна, и увольняет, когда она невыгодна. Действительно, ведь основная цель бизнеса – прибыль. Альтернативой рыночной модели является рассмотренное нами в предыдущей статье семейное хозяйство. В нем все члены семьи спаяны моральными обязательствами: сына нельзя выбросить на улицу, даже если из-за него прибыль меньше. Все работники в семье трудятся, а все члены семьи получают свою долю от выработанной продукции.

Изучая такое семейное крестьянское хозяйство, выдающийся русский экономист А.В. Чаянов создал теорию некапиталистической экономики. Построим модель, иллюстрирующую некоторые его выводы.

Рассмотрим вначале хозяйство, которое имеет один гектар земли. Продуктивность этого гектара не является постоянной. Она зависит от количества вложенного труда. Если земли много, сеют овес, требующий небольших трудозатрат. Если земли меньше, сажают картошку – более трудоемкую, но и более продуктивную культуру. Если земли совсем мало, сажают лен и используют избыток рабочей силы в хозяйстве для первичной переработки этой технической культуры. Рост производительности гектара нелинеен. Каждый дополнительный работник дает меньшую прибавку продукта. Производительность труда снижается. Построим график зависимости произведенного продукта от количества работников.

Расходы на содержание работников растут линейно. Два человека едят вдвое больше, чем один. Будем считать, что каждому из работников полагается физиологический минимум, необходимый для выживания. Если работнику будет выделяться меньше физиологического минимума, он просто умрет с голоду. Если же работнику будет выделяться больше, то наши выводы от этого не пострадают, наоборот, будут даже более верны. Назовем расходы на каждого работника зарплатой.

Для нас важно, что при определенном количестве работников прямая зарплаты пересечется с кривой продукта. Иными словами, работники съедят все, что произведут. В нашей модели это случается, когда на гектаре занято семь работников. Это предел. Больше людей этот гектар не прокормит.

Рассмотрим капиталистическое хозяйство на том же гектаре земли. Предпринимателю необходимо получить максимальную прибыль. Тогда чтобы рассчитать прибыль, надо из стоимости продукта вычесть зарплату. С увеличением количества работников прибыль растет, проходит через максимум и начинает падать. Капиталистическое хозяйство стремится к максимуму прибыли. В нашей модели максимум достигается, когда в хозяйстве занято два работника. Капиталисту нет смысла нанимать больше. Третий работник только уменьшит прибыль.

А теперь посмотрим на график. Крестьянское хозяйство с семью работниками на том же гектаре может произвести почти вдвое больше продукта, чем капиталистическое! Вот вам и эффективное использование ресурсов «эффективными собственниками»!

Ограниченный ресурс очень непродуктивно используется при рыночной экономике. Переход к рыночным отношениям повсюду – и в самих западных странах, и в колониях, – приводил к появлению «лишних» людей, которых капиталистическая экономика не могла прокормить. В приведенной нами выше модели таких «лишних» оказывается 5 человек. А ведь эти люди вовсе не паразиты. В крестьянском хозяйстве они честным трудом выращивают свой хлеб. А в рыночной экономике этих «лишних» людей ни на какие налоги с капиталистического производства не прокормишь. Как видно из модели, всей прибыли капиталиста не хватит, чтобы их прокормить.

Некоторые западные философы считали, что это природа ограничивает количество населения. Вот что писал заведующий первой в истории кафедрой политэкономии Мальтус: "Человек, пришедший в занятый уже мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на земле. Природа повелевает ему удалиться и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор" (Мальтус, «Опыт закона о народонаселении», 2-е изд.). Как мы теперь видим, природное ограничение при рыночной экономике далеко не достигается, и «лишние» люди умирают именно из-за самих принципов, на которых построена рыночная экономика.

В марксистской политэкономии делался акцент на эксплуатации. Безработица, конечно, признавалась, но откуда берутся безработные и почему капиталист их не эксплуатирует, было непонятно. С другой стороны, марксистская модель оправдывала это разорение «лишних» людей в рыночной экономике. В этой модели капиталистическая экономика рассматривалась как необходимая ступень общественного прогресса на пути к коммунистическим отношениям. Все издержки, связанные с разорением крестьян, рассматривались именно через призму «необходимого прогресса» общества. Вот что писал молодой В.И. Ленин в 1896-1899 гг.:

«Превращение мелкого производителя в наемного рабочего предполагает потерю им средств производства - земли, орудий труда, мастерской и пр. - т. е. его "обеднение", "разорение". Является воззрение, что это разорение "сокращает покупательную способность населения", "сокращает внутренний рынок" для капитализма ... Такое воззрение совершенно ошибочно, и объяснить его упорное переживание в нашей экономической литературе можно только романтическими предрассудками народничества. Забывают, что "освобождение" одной части производителей от средств производства необходимо предполагает переход этих последних в другие руки, превращение их в капитал; - предполагает, следовательно, что новые владельцы этих средств производства производят в виде товаров те продукты, которые раньше шли на потребление самого производителя, т.е. расширяют внутренний рынок; - что, расширяя свое производство, эти новые владельцы предъявляют спрос рынку на новые орудия, сырые материалы, на средства транспорта и пр., а также и на предметы потребления (обогащение этих новых владельцев естественно предполагает и рост их потребления). Забывают, что для рынка важно вовсе не благосостояние производителя, а наличность у него денежных средств; упадок благосостояния патриархального крестьянина, ведшего ранее преимущественно натуральное хозяйство, вполне совместим с увеличением в его руках количества денежных средств, ибо, чем дальше разоряется такой крестьянин, тем более вынужден он прибегать к продаже своей рабочей силы, тем большую часть своих (хотя бы и более скудных) средств существования он должен приобретать на рынке.» (Ленин В.И., «Развитие капитализма в России»)

Как видно из модели, в этой работе Ленин ошибался. Да, можно отнять гектар у крестьянина и отдать капиталисту, но из этого никак не следует, что «новые владельцы этих средств производства производят в виде товаров те продукты, которые раньше шли на потребление самого производителя». Новые владельцы не производят эти товары. Им невыгодно производить товары для всех, а выгодно производить ровно столько, сколько даст им максимальную прибыль. Крестьянин производит товары потому, что ему нужно кормить своих детей, а капиталисту этого не нужно. И увеличения в руках патриархального крестьянина «количества денежных средств» также не произойдет, поскольку разоренный крестьянин хоть и «вынужден прибегать к продаже своей рабочей силы», но новым хозяевам его рабочая сила не нужна, и они не станут ее покупать.

Но самое интересное, что и на рынке капиталист проигрывал крестьянину. А.В.Чаянов писал на основании исследований: "В России в период начиная с освобождения крестьян (1861 г.) и до революции 1917 г. в аграрном секторе существовало рядом с крупным капиталистическим крестьянское семейное хозяйство, что и привело к разрушению первого, ибо малоземельные крестьяне платили за землю больше, чем давала рента капиталистического сельского хозяйства, что неизбежно вело к распродаже крупной земельной собственности крестьянам... Арендные цены, уплачиваемые крестьянами за снимаемую у владельцев пашню, значительно выше той чистой прибыли, которую с этих земель можно получить при капиталистической их эксплуатации". И действительно, крестьяне перенаселенных губерний платили арендную плату за землю, в несколько раз превышавшую чистый доход капиталистического земледельческого предприятия. По данным, приведенным Чаяновым, средняя по Воронежской губернии арендная плата за десятину озимого клина составляла 16,8 руб., а чистая доходность одной десятины озимого при экономичном посеве была 5,3 руб. А в Коротоякском уезде средняя арендная плата была 19,4 руб. и превышала чистый доход (2,7 руб.) десятины в семь раз!

Экономистов эти данные приводят в ступор. Они либо отметают их как ошибочные, либо списывают на "недоразвитость" крестья. Зачем платить за землю больше чем получаешь с нее? Но, как вы наверное уже догадались, крестьянин получал с той же земли больше чем мог получить капиталист. Рассмотрим модель, в которой арендуется дополнительный гектар земли.

На двух гектарах максимум прибыли принесут 5 работников, и капиталист в добавок к двум имеющимся работникам наймет еще троих. Крестьянину работников пока хватает, и он нанимать никого не будет. Разрыв в производстве продукта между двумя хозяйствами сокращается. Но крестьянину второй гектар дает прибавку прибыли в 0,9 руб. (при тех же трудозатратах прибыль с двух гектаров составит 0, 91 руб. вместо 0 руб. на одном гектаре), а капиталисту только 0,51 руб. (1,01 руб. с двух гектаров, вместо 0,5 руб. с одного). Малоземельному крестьянину купить или арендовать второй гектар выгоднее, чем капиталисту. За аренду или покупку этого гектара крестьянин может платить больше. Например, крестьянин может платить за гектар 0,6 руб. в год и все еще получать прибыль в 0,3 руб., а капиталисту платить такую ренту уже невыгодно. Для него она означает убыток в 0,1 руб.

Но откуда возьмутся у крестьянина деньги на аренду гектара, если его семья съедает все, что производит? В дореволюционной России крестьянин брал кредит в банке в размере 100-200 руб. под 6% годовых. Такой кредит был весьма эффективным для государства. Так, в 1910 г. Госбанк списал безнадежных долгов на 194 тыс. рублей, а процентов по ссудам получил более 2,5 млн. руб. Кстати, за кредит капиталист тоже не мог конкурировать: крестьянин платил больший процент.

Может быть, капиталист лучше, чем крестьянин, интенсифицировал хозяйство за счет новых технологий?

Вовсе нет. Если технология позволяет удвоить урожай с гектара, то такая ситуация является аналогичной ситуации с арендой второго гектара. Крестьянину такая технология выгоднее, чем капиталисту, и он сможет купить ее раньше. Так, в начале XX века капиталисты вовсе не стремились вкладывать свои деньги в новые технологии. Деньги, вырученные от продажи за границей русского хлеба, возвращались в деревню лишь в размере 7%. Еще 17% шло на оборудование и запчасти для промышленности. Зато в парижских кабаках оставалось аж 19% вырученных средств. Дореволюционным капиталистам проще было сдавать землю крестьянам под половину урожая, чем применять новые технологии. И богатели тогда в России вовсе не создатели капиталистических земледельческих предприятий, а те, кто скупал землю и сдавал ее в аренду крестьянам, «те деревенские богатеи, которые до того времени не вели собственного сельского хозяйства и занимались торговлей или мелким ростовщичеством,» - писали газеты того времени. А у крестьян, отдававших половину урожая таким ростовщикам, уже не оставалось денег на трактора.

Кроме того, в отличие от деревни, промышленность начала XX века в России была построена на рыночных принципах. Промышленных товаров производилось ровно столько, сколько было нужно для максимизации прибыли. Это приводило к громадному секторному разрыву: промышленность не могла обеспечить деревню необходимыми средствами интенсификации хозяйства. Так, в 1913 г. в России было всего 165 тракторов, а до 1917 г. закупили и завезли 1500 импортных тракторов – российская промышленность их не производила.

В советское время промышленность была реорганизована на некапиталистических принципах. Она стала обеспечивать производство максимального количества продукта, необходимого стране. Государство также вкладывало средства в разработки новых технологий. Это позволило интенсифицировать и сельское хозяйство за счет тракторов, удобрений и другой необходимой продукции. Так, уже в 1932 году отказались от импорта тракторов, и за 10 предвоенных лет их было произведено 700 тыс., что составило 40% от мирового производства тракторов!

И напротив, нынешний наш переход к капиталистической экономике вовсе не привел к росту новых технологий и их применению в производстве и сельском хозяйстве, а привел к их утрате. Сегодня это признали уже и в высших эшелонах власти. Как отметил президент Медведев, бизнес вовсе не мотивирован на создание новых технологий: «Это не только вопрос налоговых стимулов, хотя и это важно и надо это продолжать, но и вопрос психологической установки: не хочется вкладывать деньги в то, что не приносит быстрой отдачи».

Даже трактора, которые позволяли интенсифицировать сельское хозяйство в советское время, оказались «не нужны» новой экономике.

Вот что в 2003 году говорил студентам Новосибирского государственного университета, академик Аганбегян:

«В плановом хозяйстве производилось много продукции, которая не была востребована. Например, мы производили в 7 раз больше тракторов, чем США… Когда перешли к рынку, цена на тракторы резко выросла,.. в результате производство тракторов сократилось примерно в 20 раз. Такие примеры можно привести и по грузовикам, и по бульдозерам, и по железнодорожным вагонам, и по станкам, и по многому другому. Если столько продукции не нужно, то и выплавлять 146 млн. т стали бессмысленно — с падением платежеспособного спроса производство стали сократилось в 3 раза. Сказанное относится и к зерну. Наша страна производила 120 млн. т зерна и еще докупала. Этого не хватало, считалось, что для скота надо больше кормов… С переходом к рынку, когда за зерно стали спрашивать реальные деньги, выяснилось, что его столько не нужно. В прошлом году урожай был 84,5 млн. т зерна. Это бедствие — на него резко упала цена, вывезено на экспорт 17 млн. т и еще 10 млн. т остались невостребованными. Поэтому переход к рынку — крайне болезненная вещь, связанная с огромным сокращением производства».

Рассмотрев модель Чаянова, мы с вами уже можем правильно понять слова академика. Действительно ли нашему обществу «не нужны» трактора, сталь, грузовики, бульдозеры, железнодорожные вагоны, станки, зерно? Действительно ли они были «лишними»? Вовсе нет! Отказ от «лишних» тракторов и «лишнего» зерна привел к тому, что дети в России перестали получать полноценное питание. Так, в 2006 году начальник центральной военно-врачебной комиссии минобороны РФ Валерий Куликов заявил в интервью агентству «Интерфакс»: «Из-за дефицита массы тела, или, другими словами, из-за хронического недоедания, получили отсрочки от службы в армии… более 30% новобранцев». Основной причиной «этого позорного явления» в России по его словам стала неспособность семей, особенно в глубинке, обеспечить детей полноценным питанием. Трактора и зерно «не нужны» лишь в том смысле, что не дают максимальную прибыль. Но они были нужны и нужны сейчас нашему обществу для выживания, для обеспечения населения продовольствием и другими необходимыми товарами.

Но почему же на Западе капиталисты создают новые технологии и используют их в производстве товаров? В этой статье мы оставим за скобками культурные причины разработки технологий западными бизнесменами в отличие от наших предпринимателей. Рассмотрим только один фактор – ресурсов – в рамках нашей модели.

Пусть теперь у капиталиста избыток ресурсов. Подобная ситуация складывалась, например, в Америке, когда для обработки огромного континента пришлось завозить негров.

Дадим в нашей модели капиталисту 10 гектаров земли.

Если ресурсы не ограничены, кривая прибыли не имеет максимума и монотонно растет. Поэтому ориентация на прибыль не сдерживает рост производства, и различие в количестве произведенного продукта между капиталистическим и некапиталистическим хозяйством исчезает.

Захватив ресурсы всего мира, Запад, и только он, оказался в условиях неограниченных ресурсов. Это стимулировало западных предпринимателей постоянно инвестировать в технологии повышения производительности труда – для получения большей прибыли.

Остальные цивилизации остались в условиях ограниченных ресурсов или, с рыночной точки зрения, с избытком населения. В этих условиях повышение производительности труда необходимо для других целей: обеспечения всему населению приемлемого уровня жизни и безопасности. Именно с этой целью в СССР производились трактора, которые оказались «лишними» в нынешней экономике. Программы индустриализации и зеленых революций в традиционных обществах ведутся государством и носят отчетливо не рыночный, а национальный характер. Их цель - процветание всего народа.

Значит ли это что все кроме Запада обречены на отсталость и неэффективность? Вовсе нет. При установке государства на процветание народа оказывается выгодной разработка собственных высоких технологий. Львиную долю в себестоимости высокотехнологичных продуктов составляет разработка. Возьмем лекарства. Разработка лекарства стоит 100 миллионов долларов. Производство стоит копейки.  В России более 250 000 больных СПИДом. Рыночная цена лекарства от СПИДа 1000 долларов в месяц. При такой цене лечение может себе позволить лишь 500 россиян.  Вместе они платят 6 миллионов долларов в год.  100 миллионов долларов, вложенные в разработку отечественного лекарства принесут лишь 6% дохода. Если лечить только богатых, разработка невыгодна. Проще закупать импортное лекарство. Если лечить всех, импортное лекарство обойдется в 3 миллиарда долларов в год. В этом случае 100 миллионов долларов вложенные в собственную разработку принесут баснословные 3000% дохода.

Впрочем, и на Западе процветание народа – это наиболее важный фактор в развитии технологий. Транзисторы и микросхемы, компьютеры и космические технологии, ядерная энергия и генная инженерия и множество других передовых технологий США было разработано для Пентагона в рамках военных программ, в университетах на государственные гранты, а также на деньги негосударственных фондов.

Рассмотрев модель Чаянова, мы понимаем, почему западные страны – особенно США – так волнует вопрос ресурсов. И почему они стремятся контролировать ресурсы всего мира. Неэффективно используя ресурсы, капитализм для своего роста нуждается в их избытке, и поэтому стремится к их захвату у других, к постоянной экспансии. С самого своего зарождения капитализм стремился к захвату колоний. По выражению антрополога К. Леви-Стросса, «Запад построил себя из материала колоний».

Почти через 20 лет после своей книги «Развитие капитализма в России» В.И. Ленин понял это и описал в своей другой работе «Империализм как высшая стадия развития капитализма» (1916г.). Он писал: «Чем выше развитие капитализма, чем сильнее чувствуется недостаток сырья, чем острее конкуренция и погоня за источниками сырья во все мире, тем отчаяннее борьба за приобретение колоний».

«Недостаток сырья», как мы видим, при капитализме является свойством системы, а не реальной нехваткой ресурсов. Как видно из модели, хозяйство, построенное на некапиталистических принципах, позволяет прокормить большее количество населения. Мы также видим, что рыночная экономика сама по себе вовсе не ведет к созданию и внедрению новых технологий. Напротив, ее введение может способствовать утрате технологий.

Для дальнейшей экспансии капитализма начинает не хватать всех ресурсов Земли. Фундаменталисты рынка требуют ограничить население планеты «Золотым миллиардом». Мы считаем, что разумнее отказаться от экономической теории, основанной на мифе о неограниченности ресурсов, и руководствоваться более реалистичными моделями в построении нерыночных систем хозяйствования, в которых найдется место всем.

Источник: http://www.orossii.ru/content/view/154/10008/