В конце прошлого века в одной из своих работ по взаимодействию культур я обосновывал тезис об ограниченности этики либерализма. Основной мой тезис сводится к тому, что либеральный дискурс уравнивает инновативный аргумент и контринновативный, а также экспертный и невежественный. Поскольку в обществе неизбежно преобладают с многократным преимуществом контринновативные настроения над инновативными, а число невежд в любой предметной области неизбежно многократно превышает число экспертов, либеральный дискурс является залогом преобладания невежества и контринновативности.

Можно предположить, что процедура либерального дискурса была бы полезна в некоем отобранном и закрытом элитарном сообществе экспертов или инноваторов. Однако, как показывает практика, для инновативности эффективны существенно отличные от либерального дискурса тоталитарные по характеру процедуры типа брейнсторминга.

Аналогичным образом либерализм предлагает порочную процедуру выбора. Эгалитарное голосование предполагает, что голос Лени Голубкова приравнивается к голосу академика. Количественное же соотношение лиц с недостаточно проясненным моральным сознанием существенно превышает число высоконравственных граждан. Голосование по принципу "один конь - один рябчик" неизбежно порождает блюда типа Ельцина, Жириновского или Матвиенко. Всяческие попытки представить эти фигуры "навязанными народу" в той или форме извне, столь многочисленные все последнее десятилетие в оппозиционной прессе, совершенно беспочвенны, ибо фигуры эти есть естественное порождение спящего разума, вызванного к голосованию и проявлению либеральной этикой.

Если соединить либеральный дискурс, скажем, с эгалитарным голосованием, то неизбежно устранение всякого экспертного сообщества и всякого инновативного меньшинства из среды, в которой этот дискурс ведется. Достаточно небольшого количества итераций, чтобы преобладающее контринновативное большинство вотировало исключение из данной среды инновативного меньшинства, как и слишком настаивающих на своем мнении экспертов. Если между итерациями промежуток слишком велик, контринновативное большинство начинает испытывать беспокойство и прибегает к насильственному устранению компетентного и инновативного меньшинства. Так случилось в 1993 году в масштабах российской элиты, когда неоконсервативно-либеральное ее большинство решилось на переворот и уничтожение легального государства ради ускорения неизбежного устранения инновативного меньшинства из своей среды. Так случалось и в 30-е годы прошлого века, когда в научном сообществе обращались к содействию НКВД всякий раз, когда было необходимо устранить инновативное меньшинство из своей среды.

Очень хорошо это проявилось и в такой модели либерального дискурса, как открытый форум OPEC, где вслед за агрессией против экспертов пошли сначала доносы на экспертов во все возможные инстанции, а затем и активная работа по разрушению самой среды форума. В конечном счете аутоназия либеральной среды дискурса зашла так далеко, что восстановление работоспособности форума оказывается невозможным без отступления от либеральных принципов и введения сепарационных процедур типа регистрации и модерации, а то и премодерации.

Благодаря этому само существование эксперта в либеральном обществе возможно лишь в нише, в которой либеральный дискурс отсутствует в силу неких ограничений. Аналогичным образом цели инноваторов в принципе недостижимы через посредство либерального дискурса. Конечно, в частных случаях инноваторы могут прибегать к манипулированию массой, но в общем случае их цели достижимы только через выход за границы либерального дискурса.

Таким образом, время, в течение которого инновативное меньшинство принимает правила игры либерального общества и либерального дискурса, является ограниченным. Оно никак не больше времени. необходимого инновативному меньшинству для осознания реального положения вещей и дел. Аналогичное осознание быстро приходит и к экспертному сообществу.

По истечении этого времени инновативное меньшинство организуется корпоративно, а экспертное сообщество неизбежно примыкает к нему. Естественной целью этого содружества неизбежно оказывается слом либерального дискурса и бездискуссионное введение инноваций через эффективные процедуры. Содружество это редко организуется достаточно формализованно, но действует вполне сплоченно до тех пор, пока имеет перед собой врага в лице большинства и не сломило старый либеральный дискурс как явление. Начало реализации инновативного проекта неизбежно порождает дискурс в среде самого инновативного меньшинства, но он допускается лишь внутри этой среды, и вовлечение в него внешних масс, старого контринновативного большинства, не допускается и репрессируется. Эта корпоративная замкнутость остается на долгий срок и приводит либо к быстрой деградации победившего меньшинства, либо к консервации порядка с вовлечением в состав меньшинства массы консервативного большинства с неизбежным перерождением тоталитарно-инновативных структур в тоталитарно-консервативные.

Таким образом, либеральное общество неустойчиво. Следовательно, устойчивые общества не являются либеральными. Они могут быть либеральными по форме, как США и их сателлиты, но ни в коем случае не являются таковыми по содержанию. Их устойчивость поддерживается тем, что за либеральным фасадом стоит некое меньшинство, организованное в иных формах. Это меньшинство выполняет охранительную функцию, предвосхищая, а не подавляя интересы инновативных групп, а также создавая элитарные ниши для экспертного сообщества. По сути, инновативные группы в этих обществах инкорпорируются в элиту помимо либерально-демократической процедуры и находятся за пределами либерального дискурса, как и экспертное сообщество.

Либеральный дискурс в этих обществах тоже по сути давно отменен и заменен диктатурой масс-медиа. Интересы инновативных меньшинств проводятся в этих обществах посредством манипуляций массовым сознанием, облеченных в формы либерального дискурса, но отличных от него по содержанию.

Единственной либеральной средой в настоящее время остается Интернет. Существующие многочисленные умозрительные предположения о пользе этого факта весьма и весьма спорны. Да, в интернете может быть опубликована любая идея, которая не будет пропущена цензурой в рамках любого национального дискурса, ограниченного интересами правящей национальной элиты. Но эта идея здесь вряд ли может найти распространение, пропорциональное ее ценности, информативности и социальной значимости.

Во-первых, в интернете действуют общеизвестные технологии "раскрутки", и именно инвестициями в раскрутку, а никак не ценностью идеи определяется ее распространение - ограничение, свойственное любому либеральному дискурсу. Но еще важнее то, что интернет - среда интерактивная. Так что любая инновативная идея в интернете, вводится через обсуждение, и вне зависимости от степени раскрученности объем контринновативной и невежественной аргументации будет неизбежно превышать объем аргументации инновативной и профессиональной.

А значит, любая инновация, которую Вы попытаетесь ввести через интернет, обречена на поражение.