Главная » 2009 » Апрель » 28 » Большая служебная записка о кризисе. Канула в анналы власти (С.Г. Кара-Мурза 2008-09)
Большая служебная записка о кризисе. Канула в анналы власти (С.Г. Кара-Мурза 2008-09)
10:38
Российское общество входит в кризис в больном состоянии. Дееспособных структур гражданского общества не сложилось, партии и профсоюзы организующими институтами не являются, бизнес отказался от остатков этики солидарности. Население за постсоветский период практически полностью утратило навыки самоорганизации на уровне выше семей и близких друзей. Государство остается единственной силой, способной организовать хозяйство, население и общество на сопротивление разрушительному воздействию кризиса. Для этого, однако, оно прежде всего должно «помочь себе», поскольку и само находится не в лучшей форме. Большие опросы, проведенные с 2002 по 2005 гг., показали, что практически на всей территории РФ граждане примерно одинаково видят структуру угроз и выделяют в ней три примерно одинаковые по значимости блока: - кризис власти и управления (около 35%); - потеря российским обществом смысловых координат своего развития (31%); - гегемонистская политика США и их стремление к мировому господству (30%). Таким образом, в массовом сознании сложилось убеждение, что главные угрозы России порождены кризисом государственности, кризисом мировоззрения и осложнением международного положения России. Роль этих факторов с углублением кризиса возрастает.
Кризис государственности и срочные задачи
Угрозы реализуются вследствие слабости защитных сил системы (государства, общества, хозяйства и пр.). Выделим слабые точки государства в контексте нынешнего кризиса. Представление о кризисе. Любая программа вырабатывается исходя из определенного образа реальности с помощью определенного набора познавательных инструментов (когнитивной структуры). Прошедший год показал, что когнитивная структура сообщества российских аналитиков и политиков, вырабатывающих доктрину преодоления кризиса, в ряде важных пунктов неадекватна реальности. От этого сообщества требуются объяснения причин ошибок, допущенных ими в суждениях о кризисе, а также срочной профессиональной работы по обновлению инструментов анализа. В противном случае государство и общество будут и дальше двигаться по пространству кризиса вслепую. Очевидно, антикризисная программа может быть разработана лишь исходя из определенной трактовки самого понятия «кризис». Уходить от ясного определения сущности явления нельзя. 20 ноября 2008 г. В.В.Путин сказал, что «нынешний кризис, как вы знаете, подобен стихии. В рамках давно созданной и действующей мировой финансовой системы его, как и природное бедствие, предотвратить было невозможно». Метафора кризиса как стихийного явления не только ошибочна, она отражает важный методологический изъян – натурализацию общественных явлений. Кризис – творение современной культуры и не имеет ничего общего со стихией. Натурализация, представление результатов политических решений как «объективных» стихийных явлений, вытесняет из сознания категорию ответственности. Кризисы «давно созданной мировой финансовой системы» хорошо изучены и стали способом регулярной ликвидации «пузыря» денег, не обеспеченных реальными ценностями. Метафора кризиса как стихии стала оправданием пассивного способа нейтрализации последствий кризиса через распределение денег из резервов государства. На деле кризис надо рассматривать как особый тип бытия, который должен быть особым образом организован. Обязанность правительства – выработать и представить обществу план организации бытия страны на период кризиса, в его главных чертах. Этого не сделано, общество пребывает в неопределенности, что усугубляет кризис. Другая метафора, которую привлек В.В.Путин для объяснения причин кризиса – медицинская. Он сказал: «Кризис начался в Соединенных Штатах, которые, по сути, в результате своей финансовой и экономической политики довели до кризиса и «заразили» этим кризисом экономики практически всех ведущих стран мира». Действительно, кризис можно уподобить социальному явлению – болезни общества (хозяйства, государства). Однако эта метафора ко многому обязывает. Во-первых, требуется объяснить, почему Россия, «заразившись» от США, не предохранялась от инфекции («не соблюдала правил гигиены»)? Кто и на каком основании отменил профилактические меры, которые в течение многих десятилетий предохраняли экономику России от этой заразы? Чем оплачен риск, которому подвергло экономику России правительство этими своими решениями? А главное, уподобив кризис инфекционной болезни, правительство должно поставить ее диагноз и сообщить, какой болезнетворный агент является ее возбудителем. Против какого микроба или вируса нам предстоит бороться? Ход у каждой инфекционной болезни свой, лекарства и режимы больных совершенно различные. Ничего «врачи нашей экономики» об этом не сказали. Снова подчеркнем: как и при болезни человека, на период кризиса необходимо создать особый тип жизнеустройства, качественно отличный от жизнеустройства стабильного времени. Отличия определяются глубиной и продолжительностью кризиса. При серьезной болезни человека, а тем более при эпидемии, меняется образ жизни и больных, и окружающих людей. Для защиты больного организма применяются лекарства и процедуры, которые уничтожают болезнетворное начало или повышают защитные способности органов и тканей. Иногда органы и ткани временно замещают искусственными устройствами (почка, легкие, даже сердце). В крайних случаях производят хирургическое вмешательство, изменяя саму структуру организма путем ампутации или трансплантации. Из этой аналогии следует, что защита хозяйства от «болезни» кризиса не может быть достигнута просто посредством дополнительного распределения тех ресурсов, которые оно получало в благополучное время. Предоставление государством финансовых средств, которые бы заменили прежние прибыль, кредиты или зарплату, не может быть эффективным в принципе. Они не лечат, как каша не лечит больного. Кризис требует изменения образа жизни. Это значит, необходимо создание новых социальных форм и ослабление или ликвидация (возможно, временная) тех социальных форм, которые провоцируют болезнь или усиливают болезнетворное начало. Все большие и преодоленные кризисы были периодом интенсивного социального конструирования и создания новых форм общественной организации. Это общее правило: успешный выход из кризиса всегда сопряжен с глубоким обновлением социальной системы и, соответственно, технологического уклада.
Представление о кризисе: параметры и индикаторы. Для принятия рациональных решений по защите России необходимо достоверное знание о процессах, связанных с кризисом. Важной частью этого знания являются описания и измерения существенных сторон реальности. Инструментами для этого служат параметры (измеримые величины) и показатели (индикаторы). Разработка системы индикаторов основана на представлениях о существенных для анализа и управления латентных переменных. Информацию о них должны дать видимые и измеримые параметры, связанные с латентными переменными достаточно устойчивыми отношениями, которые поддаются рациональной интерпретации. Лишь в этом случае параметр обретает статус индикатора. При поиске хорошего индикатора нужно также знать смысл критерия, по которому будет оцениваться состояние индикатора. Критерии подчиняются целям и ограничениям. Например, на встрече с активом «Единой России» 25 сентября 2008 г. В.В.Путин сказал: «Россия подошла к этому кризису окрепшей, с большими резервами, с хорошо и эффективно работающей экономикой... Достаточно стабильная политическая и социальная ситуация говорит о том, что мы чувствуем себя уверенно». Чтобы сказать «хорошо и эффективно работающая экономика» или «достаточно стабильная социальная ситуация», требуется назвать критерии оценки. Трудно представить себе, какими критериями руководствуется правительство – оно их не сообщает. Напротив, судя по многим фундаментальным показателям, экономика России вовсе не была «эффективно работающей» - по этой причине и требовалось изменить сам тип ее развития. Не была «достаточно стабильной» и социальная ситуация в стране. Социальное расслоение достигло критического уровня и продолжало углубляться. Вот, информативным показателем состояния банковской системы служит размер выдачи ими необеспеченных кредитов и масштаб участия в спекулятивных операциях. В прессе приводятся такие сведения: «Согласно данным Центробанка, финансовые показатели 1124 действующих российских кредитных организаций, исключая Внешэкономбанк, на 1 августа 2008 года, то есть с началом обвала цен на нефть, выглядели следующим образом… На покупку акций и другие формы участия в чужом капитале банки затратили свыше 3,11 трлн. рублей. Однако сегодня из-за обвала котировок продавать акции придется с громадными убытками… Получается, что на 1 августа банки разместили на стороне 20,45 трлн. рублей, то есть на 2,66 трлн. рублей больше, чем имели своих и чужих средств, или на 5,68 трлн. больше позаимствованных чужих. Возник дефицит платежного баланса, что увеличило дефицит денежного обращения… Таким образом, можно резюмировать следующее. Почти все российские банки, уподобляясь многим западным, проводили путем выдачи кредитов, не обеспеченных соответствующими банковскими активами, по сути, эмиссию фальсифицированных безналичных денег. Хотя денежная эмиссия – исключительная прерогатива Центробанка». Но кто отвечал за поведение российских банков и кто поощрял их заниматься рискованной спекуляцией? Здравый смысл подсказывает, что спекуляции банков на рынках должна быть под контролем, а их заимствования ограничены в какой-то пропорции от суммы вкладов. Это – функция государства. М. Гельман пишет в газете «Промышленные ведомости» (01.12.2008): «В 2007 г. общий объем торгов валютой, акциями и различными финансовыми бумагами на всех площадках Группы РТС достиг почти 18 трлн., увеличившись за год в 6 раз, а Группы ММВБ – 107 трлн. рублей, увеличившись за год вдвое. Суммарно это составило 125 трлн. или более 200% по отношению к обороту всех отраслей экономики. Налицо очередной результат слепого копирования пороков американской финансовой системы - громадный «мыльный пузырь»… Замечу, что все приведенные выше исходные данные размещены в официальных различных документах различных организаций, министерств и ведомств. Однако ни одного сводного среди них, где приводились бы результаты сопоставления показателей, хотя бы те, которые изложены в статье, обнаружить не удалось. Сложилось впечатление, что макрофинансовым анализом в стране никто официально не занимается. На всякий случай я опросил нескольких специалистов в области финансов, среди которых были и официальные лица, известно ли им прошлогоднее соотношение продаж на фондовых рынках страны с оборотом в российской экономике. Оно составило, как показано выше, более 200%. Увы, никто об этом не знал, а среди публикуемых Центробанком показателей эти сведения отсутствуют. Хотя именно ЦБ и Минфину вменено в обязанность контролировать финансы страны и их обращение. Ведь это не частный, а государственный ресурс, фальсификация которого не должна вообще допускаться властями». В условиях кризиса смысл параметров, индикаторов и критериев меняется, что резко расширяет зону неопределенности. Это более важный источник ошибок, чем нехватка эмпирических данных. Когда система быстро меняется, связь измеримых показателей с выражаемыми через них скрытыми (латентными) величинами становится резко нелинейной. Это касается, например, сравнения таких социальных показателей, как уровни потребления и уровни доходов. Число, служащее индикатором состояния системы, всегда встроено в контекст, который и насыщает это число смыслом. Обеднение контекста видоизменяет смысл показателя, а в пределе может совершенно исказить его. Изъятие из контекста - обычная форма “отключения рациональности”. Оно приняло за последние два десятилетия широкий характер и нанесло сильный удар по всей культуре “количественного мышления”. В свете этих общих положений положение с описанием и «измерением» нынешнего кризиса в России следует признать неблагоприятным. Приводимые чиновниками и экономическими обозревателями величины, призванные характеризовать кризисные явления, не сопровождаются объяснением их связи со скрытыми фундаментальными сущностями. Эти величины являются всего лишь параметрами, смысл которых не установлен. Они не служат индикаторами, позволяющими оценить состояние и динамику системы. В принципе, здесь и кроется тот главный выбор, который не решается сделать правительство. Речь идет о конфликте интересов. Представить модель кризиса и породившие его причины – значит пойти на конфликт с влиятельными силами. Из групповых эгоистических интересов эти силы направили экономические процессы в коридор, позволяющий им сорвать куш, но ведущий к срыву. И это силы, находящиеся не где-то в США, а здесь, близко к власти и в ее коридорах. У власти не хватает запаса прочности, чтобы пойти на такой конфликт. Однако создание реалистичной модели кризиса и поиск адекватных индикаторов – необходимый этап в антикризисной программе. В качестве исходного предположения было бы разумным принять, что экономическая доктрина правительства России и легитимирующая ее идеология закономерно вели к этому кризису. Если так, то без пересмотра этой доктрины и смены идеологии вырваться из этого кризиса нельзя, можно лишь смягчать его симптомы и приступы, как у хронической болезни. Неадекватность системы индикаторов и критериев, лишающая государство достоверной картины кризисных процессов, является важной угрозой для России, ее хозяйства и социальной сферы.
Дефекты в системе «знания власти». Одним из ключевых типов знания является то, которое генерируется властью и употребляется властью. Власть - самый крупный сгусток интеллектуальной активности и узел каналов движения потоков знания. Власть использует в своих целях или прямо организует большое число разнообразных «служб», занятых производством и движением знания. Конкретное содержание знания власти и его движение определяются исторически данными условиями и задачами. Деградация «знания власти» во многом послужила причиной кризиса советской государственности и краха СССР. Однако и после этого краха «ремонт» необходимой для государства интеллектуальной базы не ведется, что создает угрозу и для государственности России. В индустриальном обществе для управления абсолютно необходимы инструменты и навыки рационального мышления – точный язык, логика, мера, навыки рефлексии и проектирования. Все они были сильно повреждены во время перестройки, а затем подрывались в ходе реформы 90-х годов. Сейчас сознание властной элиты хаотизировано и не справляется с задачами, которые ставит кризис. Резко снизилось качество решений, возникли аномальные зоны, где принимаются наихудшие решения из всех возможных. Вместо анализа ошибок и “починки” инструментов разумного мышления, как это принято делать при любых технических сбоях или авариях, произошел срыв - эти ошибки побудили к дальнейшему отходу от норм разумного мышления, в результате чего общество сорвалось в тяжелейший кризис. Если бы реформаторы, исходя из своих идеалов, рассуждали согласно правилам здравого смысла и логики, сверяли свои выводы с реальностью, то можно было бы избежать срыва и найти разумный компромисс между интересами разных частей общества. Получилось наоборот, правящая элита шаг за шагом толкала к лавинообразныму распаду всей сложной конструкции рационального сознания. Страна оказалась на грани катастрофы. После 2000 г. кризис «заморозили», но не преодолели. Сейчас он «размораживается». Элита составляет главную “группу риска”. Логическое мышление использует способность делать умозаключения. В реальной жизни мы не имеем времени, чтобы делать сложные умозаключения по всем вопросам, и справляемся с помощью здравого смысла. В условиях кризиса роль здравого смысла резко возрастает. В это время у нас мал запас прочности, и мы вынуждены искать не максимальную выгоду, а минимальный ущерб. Здравый смысл не дает блестящих решений, но предохраняет от наихудших. Восстановление рациональности, опоры на рассудок и разум, стало сейчас срочной общенародной, надклассовой задачей. Дальнейшая деградация рационального сознания – всеобщая общенациональная угроза. Повреждение инструментов познания и каналов передачи знания в государственном управлении является системным. Оно требует специального обсуждения и срочной восстановительной программы. Идеологическими заклинаниями эту проблему не решить. Ключевой функцией в структуре знания власти является рефлексия (и «обучение»). В условиях кризиса, когда динамика всех процессов резко изменяется, рефлексивный аспект мышления приобретает особое значение. Задержка с анализом предыдущих состояний и решений нередко становится фатальной, поскольку система проходит «точку возврата» и движение процесса по плохой траектории становится необратимым. Самые фундаментальные процессы во время кризиса становятся нелинейными и протекают в виде череды сломов и переходов – мы же часто исходим из привычных линейных представлений. Можно говорить об утрате управленческими структурами «системной памяти», наличие которой и делает возможной рефлексию. За последние 15 лет произошло повреждение и частичная деструкция структур мышления значительной части работников управления и органов власти РФ. Состояние системы управления в России ныне таково, что оно будит и актуализирует латентные опасности и повышает уровень даже тех опасностей, которые могли бы контролироваться с небольшими затратами. Мы обычно сводим дело к коррупции и некомпетентности, но еще большая беда состоит в том, что власти делают ошибку за ошибкой – и нет признаков рефлексии.
Функция предвидения. Особую роль в «знании власти» играет проективное знание, представленное как предвидение. Образы будущего как «проекты власти», служат для общества важными системами координат. Успех антикризисных программ определяется способностью предвидеть угрозы и верно оценить динамику их развития. Провалы в выполнении этой функции государства сами по себе становятся фактором углубления кризиса – как вследствие неподготовленности решений и ресурсов, так и в результате негативного воздействия на общественное сознание. В первые месяцы нынешнего кризиса обнаружились большие упущения в выполнении функции предвидения, прогнозирования и планирования. Они должны быть восполнены посредством выполнения срочной специальной программы. Признаки назревающего в США и Западной Европе кризиса финансовой системы стали явными в 2004-2005 гг., и ряд российских экономистов предупреждали о том, что в этот кризис будет вовлечена Россия, за 90-е годы «привязанная» к этой системе. Однако Россия представлялась «островком стабильности», и начавшийся в сентябре 2008 г. кризис оказался для российского общества полной неожиданностью. Основные параметры финансового кризиса в США определились уже в 2007 г., и никаких оснований считать, что этот кризис не будет экспортирован в Россию, не было. Тем не менее, вплоть до конца лета 2008 г. прогнозы состояния российской экономики оставались радужными. Так, прогнозы значения индекса РТС на конец 2008 года, данные финансовыми аналитиками, колебались в диапазоне 2500-3000 пунктов. На 19 мая 2008 года индекс РТС достиг отметки в 2498,1 пункта, на 26 декабря – 644,5 пункта, снизившись на 74,2%. 23 февраля 2009 г. индекс РТС составлял 517 пунктов, то есть потерял 79,3% от максимального значения. Таким образом, если отбросить предположение о тотальной недобросовестности сообщества финансовых аналитиков, работающих в России, приходится признать это сообщество несостоятельным в выполнении профессиональной функции предвидения. Оптимистические прогнозы давались во время падения курса на московских биржах, даже в октябре 2008 г. В прессе писали: «6 октября, когда курсы акций упали сразу почти на 20%, с утра в российских киосках появился журнал «Итоги», где на обложке было анонсировано интервью с зампредседателя Центрального банка РФ Константином Корищенко, который только что возглавил ММВБ, ведущую биржу страны. Он заявил буквально следующее: «Тот уровень, на котором мы сейчас находимся, — если не дно, то где-то близко к нему: весь негатив, который мог выплеснуться на рынок, уже выплеснулся. Большие колебания — верный признак приближающейся смены тренда». В удивительное мы живем время — журнал еще несли по киоскам, а заявление г-на Корищенко уже выглядело откровенным издевательством. В наши дни прогнозы либеральных экономистов опровергаются жизнью раньше, чем мы успеваем их прочитать!» Неизвестно, были эти заявления высокопоставленных чиновников и экспертов следствием их ошибочных представлений о реальности или желания успокоить общество, усыпив его бдительность. И то, и другое говорит о слабости государства. Пытаясь таким образом избежать паники, власть впадает в самообман и теряет время, когда можно было бы блокировать кризисные явления в «инкубационном» периоде. Так и произошло. Безосновательно оптимистическими были заявления о ближайших перспективах российской экономики, сделанные высшими руководителями России на ХII Международном Санкт-Петербургском экономическом форуме (6-8 июня 2008 г.). Очевидно, что эти заявления были подготовлены экспертами экономического блока правительства на основании той прогнозной информации, которой они располагали. На пленарном заседании Форума Д.А. Медведев заявил: «В мире уже обозначились новые центры экономического развития. И Россия – это один из них, поэтому она намерена участвовать в формировании новых общих правил игры на мировом рынке. Поэтому уже в ближайшее время будет принят план превращения российской столицы в мировой финансовый центр, а рубля – в одну из ведущих резервных валют». Это было сказано за два месяца до начала обрушения российского фондового рынка. Прошло всего четыре месяца, и Министр экономики и развития делает заявление, принципиально несовместимое с этими «амбициозными» планами. 19 ноября 2008 г. глава Минэкономразвития РФ Эльвира Набиуллина на заседании Госдумы сказала: «Мировой экономический кризис, который только разворачивается, показал исчерпанность модели роста российской экономики, которая у нас была в предыдущие годы». Такая радикальная смена фундаментальной трактовки состояния народного хозяйства без всякого объяснения причин смены парадигмы – признак глубокой деформации всей познавательной системы, в рамках которой действует правительство в сфере экономики. Это не может не сказаться на качестве решений, принимаемых в условиях кризиса. Из этого следует такой вывод: методологический аппарат экономического блока правительства РФ и обслуживающих правительство экспертов оказался непригоден для оценки уязвимости российской экономики в нынешнем кризисе. В результате вплоть до конца 2008 г. государство и общество следовали ошибочным представлениям о глубине и динамике кризиса. Это само по себе представляет важную угрозу, перед которой оказалась Россия. Она должна быть устранена, для чего требуется анализ допущенных ошибок, беспристрастная оценка применяемых в правительстве методов экономического анализа и срочное устранение дефектов.
Наложение двух волн кризиса. Важнейший фактор, влияющий на динамику и глубину нынешнего кризиса, заключается в том, что он налагается на большую волну кризиса 90-х годов, который в главных своих элементах не преодолен. Этот факт может полностью изменить и внутреннюю структуру, и картину внешних проявлений нынешнего кризиса в России по сравнению с тем, как он развивается «на Западе». Главная угроза состоит в том, что волна «прежнего» кризиса уже подвела многие системы хозяйства и социальной сферы России к порогу деградации – «красной черте». Запас их прочности почти исчерпан, и даже сравнительно слабый добавочный удар нового кризиса может их обрушить или запустить цепную реакцию отказов. Это сразу потребует больших финансовых средств и материальных ресурсов на устранение чрезвычайных ситуаций, а возможности государства могут оказаться недостаточными. Например, в таком уже критическом состоянии находится жилищный фонд, обветшавший без капитального ремонта, инженерные сети ЖКХ, водоканал. Это – системы жизнеобеспечения, сбои которых могут резко ухудшить положение большой части населения, тем более в стесненных обстоятельствах нового экономического кризиса. Таким образом, «модель кризиса», исходя из которой разрабатывается программа, должна включать в себя и угрозы, порождаемые массивными процессами деградации, запущенными еще кризисом 90-х годов. Обращает на себя внимание тот факт, что руководители государства подчеркивают намерение продолжить ту социально-экономическую политику, которой следовали до кризиса («выполнить социальные обязательства»). Это без всяких обоснований представляется как оптимальное решение. Между тем, кризис, очевидно, принципиально изменяет условия, в которых находится страна. Это, как сказано выше, особый тип бытия. Соответственно, должна измениться и политика государства, она просто не может не измениться. В одних случаях обязательства государства в социальной сфере окажутся при наложении двух волн кризиса недостаточными, а в других случаях их выполнение можно, ввиду чрезвычайных обстоятельств, отложить. В общем, расчет на то, что социальное бедствие может быть предотвращено путем распределения некоторой суммы государственных финансовых средств, несостоятелен. Поэтому представляются ошибочными методологические установки тех должностных лиц, которые считают, что государство сможет поддерживать внутренний спрос и социальную стабильность «инвестиционными программами естественных монополий, государственными закупками и государственными контрактами». В условиях кризиса такая роль государства недостаточна, в этих условиях государство обязано переходить на принципы программно-целевого управления. Оно не сводится к инвестициям, закупкам и контрактам. Минимальная триада действий в управлении такого типа заключается в «планировании – программировании - бюджетном финансировании». Это ядро системы в США было описано в 70-е годы как «система PPB» (Planning-Programming-Budgeting), но выработаны эти принципы исходя из универсального опыта программно-целевого управления, включая советский. Главный ресурс государства в противодействии кризису – организующий и даже духовный. Без «собирания» населения в общество, без целеполагания и введения общественных процессов в определенную систему нравственных, правовых и административных координат, никакие финансовые средства не защитят население и хозяйство. Финансовых ресурсов государства даже в самые благополучные годы (2003-2008) хватало лишь на то, чтобы поддерживать приемлемый уровень стабильности социальной сферы, но не хватало для ее модернизации, развития и даже содержания. Средств было недостаточно даже для того, чтобы остановить сокращение и деградацию основных фондов страны. Дефицит средств нарастал, а в условиях нынешнего кризиса его увеличение может стать лавинообразным. Без консолидации общества и подъема его низовой инициативы ресурсы, которыми располагает государство, будут совершенно недостаточны для решения даже критических задач социальной защиты населения.
